Я родился в станице, на Дону,У теплых скирд накошенного хлеба,И в детства полюбил я вышинуРодного и безоблачного неба.Я жил и рос, как все в моих летах —Я голубей гонял, следя за их полетом,Но с каждым днем все ближе был в мечтахК стремительным военным самолетам.Нет, не манил меня великий перелет,И не завидовал я летчикам-героям,Я все хотел потрогать самолетИ посмотреть, как он внутри устроен.Я в восемнадцать лет покинул дом.Всплакнула мать и проводила сына.И стал мне домом мой аэродром,Дороже всех – любимая машина.Она испытана. И не в одном бою.Она проверена. И не в одном сраженье.Она летит – и сразу узнаюЕе по одному ее движенью.И если возвращается звено,Знакомый гул я слышу ближе, ближе…И думаю: а вдруг не суждено?А вдруг своей машины не увижу?Но вот она! Летит! Вот по землеУже бежит. И я ее встречаю,И пять пробоин на родном крыле —Пять свежих ран с тревогой отмечаю.Как я горжусь машиной боевой!Она опять прошла сквозь испытанья,Она вернулась к нам живой, живойС опасного военного заданья.И летчик пожимает руку мне,Снимает шлем и теплые перчатки.Он вел огонь, и сам он был в огне.Он принял бой, и было «все в порядке».Неискушенным людям не понять,Как дорого скупое это слово,Но каждый техник за него обнятьГотов товарища и друга боевого.1942