Стихи остаются в строю

Поговорим о нашем славном,
о настоящем ремесле,
пока по заводям и плавням
проходит время, стелет след,
пока седеет и мужает
на всех дорогах и полях
листвой червленою в Можае
старинный провожает шлях.
О, Бонапартова дорога!
…Гони коней! Руби, руби!
От Нарвы до Кривого Рога
трубач, отчаявшись, трубит.
Буран над диким бездорожьем,
да волчьи звезды далеки,
да под натянутою кожей
стучат сухие костяки.
Да двери яростью заволгли,
да волки, да леса, да степь!
Да сумасшедший ветер с Волги б
ураном заметет гостей.
«Гони, гони! — Расчет не выдал,
фортуна выдала сама!
Гони коней! Денис Давыдов,
да сам фельдмаршал, да зима!»
А партизаны гонят рысью,
и у взглянувшего назад
вразлет раскосые «по-рысьи»,
с веселой искоркой глаза.
«Бурцев, Ера-забияка,
мой товарищ дорогой,
ради бога и арака,
приезжай ко мне домой».
Буерак да перестрелка,
наша ль доблесть не видна,
если сабля не согрела —
песня выручит одна.
Ухнет филин или пушка.
Что ты, родина сама
то ль гусарская пирушка,
то ль метельная зима.
Обернись невестой, что ли,
милой юностью взгляни!
(Поле, поле, поле, поле!
Придорожные огни!)
«А ну!» — Коней за буераки
во мрак ведет передовой.
Так ради бога и арака,
приезжай ко мне домой.
Поговорим о нашем честном,
пока заносит время след,
о ремесле высоком — песни
и сабли — ясном ремесле.

Декабрь 1939 г.

Арон Копштейн

Торпеда

Лейтенанту Б. Заболотскому

Как воплощенная победа,
Она легка и хороша,
Вот эта быстрая торпеда,
Живая, гневная душа.

Когда торпедоносный катер
Почти по воздуху летит,
Когда беснуется фарватер,
Свинцовой молнией покрыт.

Когда каюту вдруг окатит
Волной развинченной, крутой,
Когда дыхание захватит
Остервеневшей быстротой, —

Она скользнет из аппарата,
И поведут ее рули,
Чтоб поразить стальной расплатой
Чужие, вражьи корабли.

Она вбуравится сурово
В броню, в сплетенье грозных сил,
И скажет правильное слово
Неразговорчивый тротил.

Опять победоносный катер
Помчится, быстротой томим,
И захлебнется, словно кратер,
Стальное море перед ним.

«Вот июль Уссурийского края…»