Стихи остаются в строю

Не спорить, отвечать я стану,
Чтоб ты, моряк, гордиться мог,
Коль я перед тобой предстану
И как поэт и как стрелок.

Я о стрелках скажу, но прежде
Тебя я другом назову.
Твоим стихам, твоей одежде
Скажу два слова в похвалу.

Бушлат, в стихах твоих воспетый
Сам рифмовал бы без конца,
Я чую под одеждой этой
Друзей бесстрашные сердца.

И многое припомнить рад,
Рифмуя: брат, бушлат, Марат.

А тельник, форменка и брюки —
Все ныне радует и нас,
Но что бойцу вверяют в руки
Как бы любовно… В жизни раз!

Зовут на сбор, на подготовку,
Вручат и скажут: береги!
И мы, гордясь, берем винтовку,
Не брякнув, ставим у ноги.

Она, подруга, просит ласки,
Мы паклю чистую берем
И жир и масло долгой смазки,
Как слезы, бережно утрем.

Рукой умелой без упора
Как надо повернем курок,
Уложим семь частей затвора
Мы на разостланный платок.

Все вытрем, смажем аккуратно,
И в ствол мы поглядим не раз,
Чтоб не могли ни грязь, ни пятна
Лежать на совести у нас.

Но чу! Запели. То-то славно!
Чтоб песня веселей была,
С протиркой шомпол ходит плавно,
И засиял канал ствола!

Сверкай мой штык, граненый, дольный,
Синейте небом все места —
От мушки до коробки ствольной,
Упора винт и винт хвоста…

И от затыльника приклада
До пресловутого мулька.
Еще владеть оружьем надо,
Беречь, хранить его пока,
Но ты и гордость и отрада,
Подруга верная стрелка…

О неудачах и обидах —
Все мелкое забуду я,
Коль вижу дружно в пирамидах
Винтовок строится семья.

Как шаг в строю, как песня хором,
Их вид мне близок и знаком, —
Стоят с отведенным затвором,
Налево свернутым курком.

Я прославляю наши роты
И как стрелок и как поэт.
Моряк! У нас отважны флоты,
Сильны орудья, самолеты,
И конница, и пулеметы,
А людям — и преграды нет.

От имени родной пехоты
Я шлю товарищу привет.

1939

Грузинскому поэту

Прекрасный край изображая.
За строем слов твоих слежу
И что поет строфа чужая
Неясным шепотом твержу.

Как будто я не слышал бури,
И шума торных светлых вод,
И как певец на ачьянгури
Аккорды тихие берет.

Но трудно мне чужого слова
Значенье полное обнять,
Оно и просто и сурово
В моей душе должно звучать.

Оно передо мной, как пятна,
Как тени солнца на снегу:
Его волненье мне понятно,
Но передать я не могу.

Оно должно поэту сниться
И в пробуждении опять
Работой сладостной явиться,
Вздохнуть, ожить и зазвучать.

Чтоб даже мыслью бессловесной
Я дрогнул и явился в нем,
Как мой товарищ неизвестный
Живет в речении своем.

Но, повторяя эти строки,
И я их чувствую уже
Все тем же отзвуком широким,
Не умирающим в душе.

Ведь это ленинское слово
Уста народа говорят.
Его любовно и сурово
Произносил далекий брат.

1937

Свирская долина