Стихи от балерины, или Танцы на бумаге. Для взрослых. Часть 1

Три кузена дружно жили —
Дружно жили, не тужили.
Ники, Вилли, в сердце дрожь…
Третьим был красавец Джордж.

Джордж и Ники — здесь все просто:

Матери — родные сестры,
И похожи молодцы,
Будто братья-близнецы

Кто не понял — с глаз долой!

Ники — Николай Второй,
Вилли — будущий Вильгельм.
(Жаль, у дружбы вид помятый…)
Третьим был Георгий Пятый.
Эдуардом — звали папу,
Все пред ним снимали шляпу.
Он коварства не чурался,
Мудростью не похвалялся,
Не жалел для дела сил,
Был умен и прозорлив,
Славен тонкою игрой…
Этот — Эдуард Седьмой.

Англичане скромно жили,

На Россию глаз косили
Ну, а что же немец Вилли?
Вилли мы не оценили…

Он кузеном Джорджу был,

Дружбой с Ники дорожил.
В день прекрасный поутру
Отдал Ники он сестру:
Алекс — Николаю в жены.
Царедворцы все мудрены…
Кто меня толкает в спину?
Разумеется, кузину…

В сердце Вилли зрело жало:

Слабость Ники раздражала,
Нерешительность… При том,
Что в России — рост, подъем.
Уноси, Европа, ноги!
Мчат железные дороги,
Труд — в почете, зла — не помнят,
Пол-Европы хлебом кормят.
Из последних новостей —
Много делают детей!
Как такое пережить?!
И от горя не завыть?!

Николай так раздражал,

Что Вильгельм порой дрожал.
Он — вояка, он — крутой!
Ники… просто никакой…
А женился — важным стал,
Маму слушать перестал.
Ревность женская, тому…
Алекс, с’est la vie, свекрови
Уступала по уму.
Царский двор всё это знал,
На замке язык держал,
Но наследника недуг
Подкосил — и ум, и дух.

Вмиг ушли опора, сила.

Мудрость глупостью накрыла,
И, «охочий до услуг»,
Появился Гришка-друг.
Вот такая карусель…
Там — коктейль, а здесь — кисель.
А кисель — страшней греха!
Но, история глуха…
И в кисельных берегах
Трон погряз во всех грехах.

Говорили генералы, обмакнув усы в вине:

«Нам японцы „наподдали“, не готовы мы к войне!»
Но абсурд — весь разум скушал.
Коньячку с утра откушав,
Царь все слышал, но не слушал.
А вдобавок ко всему
Граф Толстой тянул ко дну.
От грехов своих устал —
Извиняться барин стал:
— Ты, прости меня, народ!
Ты — герой! А я — урод…
В этот бред, поверил всяк,
Подхватил, кто не дурак,
И понес «смурное» знамя.
И зажглось из искры пламя…

Старца дурь — совсем не смех:

Он иконой был для всех.
Гений! Все на нем споткнулись…
Мы — в Германию вернулись.
Вилли — знатный балагур,
Из породистых натур,
Силой власти обрамлен,
Сам в себя всегда влюблен!
Он кузине досаждает,
Шутки колкие бросает,
А остроты и примеры
Перегнули все размеры!

Доложили Дурново,

Говорил он: «Каково?!
О, майн готт! Послы судачат,
Мол, коньяк в сапог он прячет!
А намедни, вот так честь,
На коня не мог он влезть!»
В полк намечен был визит,
Праздник тем и знаменит,
Но его не отменили…
На коне — портрет возили!
И кричал солдат: «Ура!»,
Славя батюшку-царя.
Сей пример поднятья духа —
Пир души. А тут… пир духа!
Слухи одинаковы… Каковы?
Все — каковы…

Подытожим облик Вилли.

Что ж, его мы оценили…
Он — кузине враг заклятый.
Ну, а что — Георгий Пятый?
Всё мы в школе проходили:
В королевстве скромно жили,
На Россию взгляд косили —
Вожделенно, сквозь туманы —
На просторы без стыда!
Даже злость в душе проходит,
А вот зависть — никогда!

Льстил царю Георгий Пятый.

Кто же знал, где враг заклятый?!
Да, у дружбы вид помятый…
Всем казалось — мирно жили.
Этикетом дорожили. Красовались
Молодцы, будто братья-близнецы.
А на деле всё — не так.
Эдуард был не дурак…
Зря он время не терял,
План для сына «рисовал»…

Что ж, Россия процветает,

Надо должное отдать,
И грозит не понарошку
Мировой державой стать!
— Но, отец, а как же быть?
— Джордж, сынок, не всё так просто.
Чтоб Россию победить,
На кузена Николая
Надо Вилли натравить.

Мысль за дело — не в ответе.

Знают все на этом свете:
Кровь родная — ерунда.
Злость и ненависть проходят,
Зависть рушит города!
Рассуждая, убеждались,
Мол, Вильгельму не простить,
Что бегут в Россию немцы —
В Черноземье лучше жить! —
Сеют рожь и помидоры,
Богатеют их просторы.
Русаков уже боится
И германец, и француз…
— Джордж, пора подсуетиться,
Вилли — наш козырный туз!
Не беда, что скуповат,
На войну найдет деньжат.

— Как же Алекс? Всё ж — кузина!

— Пустяки, не та картина.
У нее полно проблем,
Две дилеммы из дилемм.
Ахнет, всхлипнет, обомрет
Или резко оборвет:
«Пуст воюет, мошет быт,
Ники будет меньше пит»…

Если кто и подкачает,

Трон Распутин раскачает.
Он — коварная натура,
А царица — баба, дура.
Вилли с ней провел все детство,
В общем, знает с малолетства.
Простоват он, как корыто,
Насмехается открыто…
Эти распри пустим в ход,
Содрогнется весь народ!
Власть качнется! Что? Закон?!
Есть Азеф и есть Гапон,
В Думе — наши люди «в деле».
Их границы ослабели,
Динамит наш задымит…
Был Столыпин… и убит.
Террористы и бомбисты,
Знаю, подлые дельцы,
Но без них не обойдутся
Революции отцы…
А идейные фанаты —
Не конфетки-леденцы…
Разжигают — идиоты,
Пожинают — подлецы.

Смуту надо подогреть,

Подкормить и приберечь
На потом. Джордж, нос утри,
Мы отправим корабли
С динамитом для столиц.
Хвост сверкнет у тех «жар-птиц»!
Трон падет, войска падут,
Власть — подонки приберут.
Мы же будем в стороне,
Вроде, как «ни бе, ни ме»,
И закончим «светский раунд»
В шоколаде, не в дерме.

Мы — союзники, родня,

Не промешкаем и дня,
«Подойдем» и так и сяк…
Разожмет страна кулак,
Жажда власти мозг разъест,
На российские просторы
Навсегда поставив крест!
Джордж овсянку важно кушал,
Все кивал и папу слушал.
Августейшая семья не краснела от стыда
Чувства многие проходят,
Зависть — это навсегда!
Голубых кровей теченье
Здесь, увы, не исключенье…
Смрад и бес в душе проснулся,
Вздрогнул мир и пошатнулся!

На параде всё красиво,

На войне — наоборот…
И вздыхал солдат печально:
«Пуля дырочку найдет…»
У Германцев — пулеметы,
У солдатиков — штыки.
Зарыдал народ от горя,
И пришли большевики.