Стихи. Песни. Сценарии. Роман. Рассказы. Наброски. Дневники.

— Катя, я не вижу причины для водевильного настроения! — крикнула Светлана.

— Извини, пожалуйста… — сказала Катя в трубку и матери потом: — Ты можешь на меня недолго не кричать? В интересах дела, — и в трубку: — Я жду. Мгновенно. Все.

Светлана тут же стала набирать нужный ей номер.

— А ты кому? — спросила Катя, а мать ей не ответила.

— Гоша? — наконец сказала она. — Да, я. Он звонил только что… Что — слава богу? Я в ужасе. Он велосипед просит. Что? Вот именно велосипед. Немедленно приезжай. Это все очень серьезно, — и положила трубку.

Сквозняки все гуляли по квартире — развевались шторы, бумажки летали, звенел стеклярус.

— Содом, — твердо сказала бабка из своего угла.

Митя стоял в букинистическом. Здесь тишина, полумрак, ровный шум вентиляторов, книжные полки от пола до потолка, девушка продавщица — милая, в черном халатике с кружевным воротничком — сидит на стуле на фоне золотых тиснений, обмахиваясь журналом. И слышно, как страницы журнальные шуршат.

Рай. И слова другого нет. Том раскрыт. Тончайшую бумагу поверх какого-нибудь факсимиле сдвинуть. Прочесть невзначай: «Нет. Не черкешенка она». Именно так.

— «Нет. Не черкешенка она», — и вправду прочел Митя вслух. — Что это? — спросил у девушки, и девушка махать журналом перестала.

— Пушкин, — сказал она. на корешок глядя.

— «Нет, Не агат в глазах у ней», — продолжал Митя. — Видите? — он показал девушке страницу. — Ответ Ф.Т. Кто такая, почему не знаю? Стоп! — обрадовался он. — Сноска. Загадка Ф.Т. Так… Агат. Минерал. Отличается красивым черным блеском.

Девушка улыбалась, смотрела хорошо. Можно было сколько угодно говорить и что угодно, и книжки смотреть, а то и молчать…

Время шло. Митя нервничал. Ожидал у будки. Раскаченное солнце уже упало куда-то на ближние дома, улица опустела, но жара не спадала.

Они приближались к нему, через дорогу. Катя вела велосипед. Гоша шел рядом. Несколько позади — Светлана. Им повезло, что никакого движения в этот момент не было. И они могли свободно улицу переходить.

Митя все на дочь смотрел, на ее вскинутое платье, на тоненькую руку, ведущую велосипед. — Гоша, — сказал Митя, когда они приблизились вполне. — Привет.

— Здравствуй, Митя, — сказан Гоша и пожат ему руку.

— Спасибо, Катя, — сказал Митя, принимая велосипед.

— Не за что, — сказала Катя, разглядывая отца.

— Здравствуй, — сказала Светлана со значением.

— Здравствуй, — ответил Митя просто.

— И куда ты на нем поедешь, если не секрет? — спросил Гоша.

— Секрет, — сказал Митя.

— Хорошо, — сказала Светлана. — Я могу попросить тебя на два слова?

— Можешь, — сказал Митя. — Говори.

— Отойдем? — спросила Светлана.

— Хорошо, — сказа! Митя смиренно. — Подержи, — и передал велосипед Кате.

Перешли на другую сторону улицы и встали. Вернее, Светлана встала, Митя присел на красную трубу-ограждение. Болтал авоськой с молоком и хлебом.

— Это что? — спросила Светлана и показала глазами на авоську.

— Это хлеб, — ответил Митя. — И молоко.

— Прекрасно, — сказала Светлана. — Уже кормилец?

— Кормилец, — ответил Митя согласно. — В некотором смысле. Но не в том…

— В каком — не в том?

— Не в том, каком ты думаешь…

— А в каком я думаю?

— В прискорбном смысле аморалки… — объяснил Митя. — Думаешь?

— Думаю, — сказала Света.

— Это у тебя от жары… — посочувствовал Митя. — Ты извини, время дорого. Я пойду. Можно?

— Ради бога, — сказала Света.

— Ты не волнуйся, — попросил ее Митя и перелез через трубу. — Это мне нужно. Понимаешь?

— Нет, — сказала Света.

— Очень жаль, — сказал Митя и пошел через улицу. Остановился, вернулся. — Ты извини, — опять сказал. — У тебя денег нету? Сколько-нибудь? С трешкой ушел… Кончились…

— Экономно живешь, — похвалила Светлана. — Вот. Больше нет. Пятерка.

— Выше крыши, — сказал Митя. — Спасибо.

— Митя… — сказала Светлана мягко. — Что с тобой? Я понимаю, ты мог обидеться… Этот разговор…

— Чепуха… — сказал Митя.

— Но тогда что же все это значит? Велосипед? Деньги? Объясни…

— Хорошо, — сказал Митя. — Без велосипеда могу и не успеть. А баржа туда ночью не ходит. И с продуктами там плохо.

— Какая баржа, Митя? — спросила Светлана.

— Самоходная, — сказал Митя. — Песок возит…

— Пойдем домой, Митя… — слабо попросила Светлана.

— Я не могу, — сказал Митя. — Не могу еще… Понимаешь?

— Нет, — сказала Светлана.

— Ты извини, но я пойду. Мне нужно. Вот так. — И Митя провел себе по горлу рукой.

Улицу перешел неторопливо. Катю поцеловал. Гоше дружески встряхнул руку. Сел на велосипед и поехал, виляя сперва — может, пакет с молоком мешал или с непривычки, — освоился быстро и растворился. На улице пусто было. Воскресенье.

Вечер.

Он ехал через понтонный мост. Поскрипывал велосипед. Хлюпала с понтона вода. От реки к берегу — к намокшим в воде кустам — и дальше сквозь них — в ноле, к стогам — к блестящему серпу молодого месяца — тянул туман…