Читаем Стихи разных лет полностью

А сам глядит на лунный рог, Где сходятся, как в средоточье, Котов египетские очи, И пьет бессонницы белок.

ТЕЛЕЦ, ОРИОН, БОЛЬШОЙ ПЕС

Могучая архитектура ночи! Рабочий ангел купол повернул, Вращающийся на древесных кронах, И обозначились между стволами Проемы черные, как в старой церкви, Забытой богом и людьми.

Но там Взошли мои алмазные Плеяды.

Семь струн привязывает к ним Сапфо И говорит:

"Взошли мои Плеяды,

А я одна в постели, я одна,

Одна в постели!"

Ниже и левей В горячем персиковом блеске встали, Как жертва у престола, золотые Рога Тельца,

и глаз его, горящий Среди Гиад,

как Ветхого завета Еще одна скрижаль.

Проходит время, Но - что мне время?

Я терпелив,

я подождать могу, Пока взойдет за жертвенным Тельцом Немыслимое чудо Ориона, Как бабочка безумная, с купелью В своих скрипучих проволочных лапках, Где были крещены Земля и Солнце.

Я подожду,

пока в лучах стеклянных Сам Сириус

с египетской, загробной,

собачьей головой Взойдет.

Мне раз еще увидеть суждено Сверкающее это полотенце, Божественную перемычку счастья, И что бы люди там ни говорили Я доживу, переберу позвездно, Пересчитаю их по каталогу, Пересчитаю их по книге ночи.

ЗВЕЗДНЫЙ КАТАЛОГ

До сих пор мне было невдомек Для чего мне звездный каталог? В каталоге десять миллионов Номеров небесных телефонов, Десять миллионов номеров Телефонов марев и миров, Полный свод свеченья и мерцанья, Список абонентов мирозданья. Я-то знаю, как зовут звезду, Я и телефон ее найду, Пережду я очередь земную, Поверну я азбуку стальную:

- А-13-40-25. Я не знаю, где тебя искать.

Запоет мембрана телефона: - Отвечает альфа Ориона. Я в дороге, я теперь звезда, Я тебя забыла навсегда. Я звезда - денницына сестрица, Я тебе не захочу присниться, До тебя мне дела больше нет. Позвони мне через триста лет.

КУЗНЕЧИКИ

1

Тикают ходики, ветер горячий В полдень снует челноком по Москве, Люди бегут к поездам, а на даче Пляшут кузнечики в желтой траве.

Кто не видал, как сухую солому Пилит кузнечик стальным терпугом? С каждой минутой по новому дому Спичечный город растет за бугром.

Если бы мог я прийти на субботник, С ними бы стал городить городок, Я бы им строил, бетонщик и плотник, Каменщик, я бы им камень толок.

Я бы точил топоры - я точильщик, Я бы ковать им помог - я кузнец, Кровельщик я, и стекольщик, и пильщик. Я бы им песню пропел, наконец.

2

Кузнечик на лугу стрекочет В своей защитной плащ-палатке, Не кует, не то пророчит, Не то свой луг разрезать хочет На трехвершковые площадки, Не то он лугового бога На языке зеленом просит: - Дай мне пожить еще немного, Пока травы коса не косит!

ЧЕТВЕРТАЯ ПАЛАТА

Девочке в сером халате, Аньке из детского дома, В женской четвертой палате Каждая малость знакома

Кружка и запах лекарства, Няньки дежурной указки И тридевятое царство Пятна и трещины в краске.

Будто синица из клетки, Глянет из-под одеяла: Не просыпались соседки, Утро еще не настало?

Востренький нос, восковые Пальцы, льняная косица. Мимо проходят живые. - Что тебе, Анька?

- Не спится.

Ангел больничный за шторой Светит одеждой туманной. - Я за больной.

- За которой? - Я за детдомовской Анной.

БЕССОННИЦА

Мебель трескается по ночам. Где-то каплет из водопровода. От вседневного груза плечам В эту пору дается свобода, В эту пору даются вещам Бессловесные души людские, И слепые,

немые,

глухие Разбредаются по этажам. В эту пору часы городские Шлют секунды

туда

и сюда, И плетутся хромые,

кривые, Подымаются в лифте живые, Неживые

и полуживые, Ждут в потемках, где каплет вода, Вынимают из сумок стаканы И приплясывают, как цыганы, За дверями стоят, как беда, Сверла медленно вводят в затворы И сейчас оборвут провода. Но скорее - они кредиторы И пришли навсегда, навсегда, И счета принесли.

Невозможно Воду в ступе, не спавши, толочь, Невозможно заснуть, - так тревожна Для покоя нам данная ночь.

ТЕЛЕФОНЫ

Номера - имена телефонов Постигаются сразу, когда Каждой вести пугаешься, тронув Змеевидные их провода.

Десять букв алфавита без смысла, Десять цифр из реестра судьбы Сочетаются в странные числа И года громоздят на гробы.

Их щемящему ритму покорный, Начинаешь цвета различать, Может статься, зеленый и черный В-1-27-45.

И по номеру можно дознаться, Кто стоит на другой стороне, Если взять телефонные святцы И разгадку найти, как во сне,

И особенно позднею ночью, В час, когда по ошибке звонят, Можно челюсть увидеть воочию, Подбирая число наугад.

ИМЕНА

А ну-ка, Македонца или Пушкина Попробуйте назвать не Александром, А как-нибудь иначе!

Не пытайтесь.

Еще Петру Великому придумайте Другое имя!

Ничего не выйдет.

Встречался вам когда-нибудь юродивый, Которого не называли Гришей? Нет, не встречался, если не соврать.

И можно кожу заживо сорвать, Но имя к нам так крепко припечатано, Что силы нет переименовать, Хоть каждое затерто и захватано. У нас не зря про имя говорят: оно Ни дать ни взять родимое пятно.

Недавно изобретена машинка: Приставят к человеку, и - глядишь Ушная мочка, малая морщинка, Ухмылка, крылышко ноздри, горбинка,

Пищит, как бы комарик или мышь: - Иван!

- Семен!

- Василий!

Худо, братцы, Чужая кожа пристает к носам.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, но были и «Реквием», и лирика, и пронзительные последние стихи, и, конечно, песни – они звучали по радио, их пела вся страна, они становились лейтмотивом наших любимых картин. В книге наиболее полно представлены стихотворения, песни, поэмы любимого многими поэта.

Роберт Иванович Рождественский , Роберт Рождественский

Поэзия / Лирика / Песенная поэзия / Стихи и поэзия
Испанцы Трех Миров
Испанцы Трех Миров

ПОСВЯЩАЕТСЯХУАНУ РАМОНУ ХИМЕНЕСУИздание осуществлено при финансовой поддержкеФедерального агентства по печати и массовым коммуникациямОтветственный редактор Ю. Г. ФридштейнРедактор М. Г. ВорсановаДизайн: Т. Н. Костерина«Испания — литературная держава. В XVII столетии она подарила миру величайших гениев человечества: Сервантеса, Лопе де Вегу, Кеведо. В XX веке властителем умов стал испанский философ Ортега-и-Гассет, весь мир восхищался прозой и поэзией аргентинцев Борхеса и Кортасара, колумбийца Гарсиа Маркеса. Не забудем и тех великих представителей Испании и Испанской Америки, кто побывал или жил в других странах, оставив глубокий след в истории и культуре других народов, и которых история и культура этих народов изменила и обогатила, а подчас и определила их судьбу. Вспомним хотя бы Хосе де Рибаса — Иосифа Дерибаса, испанца по происхождению, военного и государственного деятеля, основателя Одессы.О них и о многих других выдающихся испанцах и латиноамериканцах идет речь в моей книге».Всеволод Багно

Багно Всеволод Евгеньевич , Всеволод Евгеньевич Багно , Хуан Рамон Хименес

Культурология / История / Поэзия / Проза / Современная проза
Борис Слуцкий: воспоминания современников
Борис Слуцкий: воспоминания современников

Книга о выдающемся поэте Борисе Абрамовиче Слуцком включает воспоминания людей, близко знавших Слуцкого и высоко ценивших его творчество. Среди авторов воспоминаний известные писатели и поэты, соученики по школе и сокурсники по двум институтам, в которых одновременно учился Слуцкий перед войной.О Борисе Слуцком пишут люди различные по своим литературным пристрастиям. Их воспоминания рисуют читателю портрет Слуцкого солдата, художника, доброго и отзывчивого человека, ранимого и отважного, смелого не только в бою, но и в отстаивании права говорить правду, не всегда лицеприятную — но всегда правду.Для широкого круга читателей.Второе издание

Алексей Симонов , Владимир Огнев , Дмитрий Сухарев , Олег Хлебников , Татьяна Бек

Биографии и Мемуары / Литературоведение / Поэзия / Языкознание / Стихи и поэзия / Образование и наука