Стихи разных лет

Ребенок мой в камне спрятался,
его я в ладони несу,
а вокруг все молятся идолам,
как лисы рыщут в лесу.
Дни в ноябре тягучие
словно алтайский мед
Люди плачут о хлебе и золоте,
зажимая руками рот.
Оживает в ладони камень,
на пороге – последняя ночь
прижалась щекой к коленям,
но нам ей уже не помочь —
тело ее изорвано
крючьями
топором
руки отрублены нежные
в горле – бронзовый ком.
Ребенок мой в камне спрятался
Камень упал в ручей —
под ногами дорога —
то ли до ада,
то ли до Божьих свечей?

«Новый день…»

Новый день.
Его я не жду прихода,
оставляя свой взгляд
на вчерашнем стекле.

«Первый снег в ноябре…»

Первый снег в ноябре
слишком слаб
Выйди из дома
ветреным утром
еще до восхода,
Простись с запыленным окном на Восток
Всех, кто остался
в теплых постелях
прости…

«На пересохших губах…»

На пересохших губах
вкус сырого белка,
а в этих серых глазах —
желанье древнего греха
и самых злых и глупых псов
давно спустили с цепей
и обезумев от тоски
царь просит жалобно:
«Налей!»
А в каждом кубке у гостей
то ли вино,
а то ли яд.
Князья продали сыновей,
а дочерей спустили в ад
и в самых умных головах
блестят невежество и страх
и жидкой медью и свинцом
залиты уши у зевак,
а царь проснувшись поутру,
не помнит, где его жена
и слуги варят ему суп
из не проросшего зерна.
В хоромах целый день кутеж
иконы выброшены вон
и обменяли всех святых
на гашиш и ямайский ром
Я так устал от этих сцен,
и ветер тронул серебром
сухие губы
и глаза укрыл за золотым стеклом.

«Ступает тяжело босой ступней…»

1

Ступает тяжело босой ступней
по мягкой и горячей глине
словно ведет коней на водопой
в следах кровь остывает
Нежный иней
лег на ресницы
Руки в черноте
прошедших лет
и жутких откровений
хрящей и переломанных
костей
и праха мертвецов
и быстрых теней
В глазах мерцают ужасы войны,
обманов муть,
предательств и ухмылок
хрустящий лед,
забытые псалмы
как плат
на сгорбленных плечах,
от страшных пыток
пять крыльев из шести
завязаны в узлы,
крик
как зерно
рассыпан по равнине,
А за спиной
иконы да кресты
над головою, в небе
все святые
благословляют
молча,
Благодать
открыла очи,
что почти слепы
бредешь
по незасеянным полям
Безмолвья мать,
Мать Немоты.

2