Стихи в переводах разных авторов

Да одно мне, признаться, еще невдомек -

И один лишь вопрос у меня:

Где тут, братец, впрягают коня?»

3

Да, устами политика

Так и сказано прямо.

Значит, снова начните-ка

Объяснять от Адама!

Перевод: Х. Райхман

О ШАЙКЕ ЕВРЕЙСКИХ ПОДСТРЕКАТЕЛЕЙ

   (После сообщения мандатных властей)

1

Это – шайка фанатиков! Сводка властей

Приписала не мало грехов ей;

Она тащит евреев в Марсель и в Пирей,

Подвергает людей риску утлых ладей,

Где и жажда, и давка, как в бочке сельдей,

И где нет санитарных условий.

Сообщенье о шайке, лишенной стыда –

Не казенная ложь пропаганды,

Это сущая правда! Да-да, господа!

Всюду бродят команды той банды.

Это знает теперь каждый путь, каждый тракт;

Эта шайка – действительный факт!

Ее члены прельщают наивных невежд

И готовят, хитры и коварны,

Контрабандные грузы еврейских надежд

Из Констанцы,

Из Бари,

Из Варны.

Ее ярко рисует казенный портрет;

Но, коль взять, например, иностранцев,

Как похожа она целым рядом примет

На известную шайку британцев.

2

Был год «блица». Впотьмах, не снимая одежд,

Жил весь Лондон как город лунатиков.

И тогда, для спасенья британских надежд,

Вышла шайка английских фанатиков.

О, бессовестный клан! Ввел он нацию в грех.

Не забыть его варварских слов ей:

«Пот и слезы и кровь» – обещал он для всех –

Вместо всех санитарных условий.

Пот и слезы и кровь! Кровь и слезы и пот!

Вот что было предложено Черчиллем,

Главарем этой банды, в тот памятный год

Англичанам наивным, доверчивым.

Риск, мученья, нужду и обманчивый луч

Они дали стране, почерневшей от туч.

Они звали, тащили на бон, на дозор!

Подстрекали, манили... О, стыд и позор!

Но когда Лорд Гав-Гав [21]в своем радио-стиле

Объяснял англичанам, ругая их нрав,

Что их всех завлекли, обманули, сгубили –

Хохотали британцы над Лордом Гав-Гав.

Над такой безграничною тупостью,

Над такой грандиозною глупостью.

Перевод: Х. Райхман

ТОСТ ИТАЛЬЯНСКОМУ КАПИТАНУ [22]

Небо в тучах кругом – и шумит ураган.

Но уж сделано дело на море.

Мы подымем стакан в твою честь, капитан!

Мы с тобой еще встретимся вскоре.

Неизвестна – темна та морская стезя,

И никто ее славы не слышит;

Тайный путь тот на карте увидеть нельзя –

Но история путь тот запишет.

Про тот маленький флот из бесчисленных стран

Создадутся стихи и романы.

И, пожалуй, тебе – да, тебе, капитан,

Позавидуют все капитаны.

Наши парни работают ночью впотьмах;

За свой труд отдадут они душу.

Ты видал, как они с кораблей на плечах,

Свой народ переносят на сушу.

За холодную ночь мы подымем стакан!

За опасность, за труд и за горе!

За наш маленький флот, что в пути, капитан,

За суденышки, скрытые в море!

За отважных ребят, что без карты ведут

Судно к берегу в темные ночки –

И, уйдя от погони жестокой, дойдут

В нужный срок до назначенной точки.

Волны моря споют еще песню свою

И расскажут рассказ очевидца,

Как народ наш в своем трафальгарском бою [23]

Смог спасти утлый бот – и пробиться!

Небо в тучах кругом – и шумит ураган.

Но ведется работа на море!

Мы подымем стакан в твою честь, капитан!

Мы с тобой еще встретимся вскоре!

День придет – и в таверне, в беседе ночной,

Ты вздохнешь за бутылкой кьянти [24],

Улыбнешься и скажешь, тряхнув сединой:

«Постарел я, друзья мои, гляньте!

Но, хоть много на свете прошел я путей,

Еще помню – о, Санта-Мария [25],

Как, при спуске, в ту ночь я промок до костей

В этой... как ее звать?.. Нагария!»

И тогда мы расскажем: «Замок уже снят,

И ворота открыты народу;

И открыла их, брат, эта кучка ребят,

Что в ту ночь смело бросилась в воду».

Усмехнешься: «В борьбе меж пловцом и ловцом

Ваших даром искали «радаром» –

И закончишь крутым итальянским словцом,

Поминающим черта недаром.

День придет! А пока – пусть шумит ураган!

За опасность, за труд и за горе!

За наш маленький флот, что в пути, капитан!

За суденышки, скрытые в море!

Перевод: Х. Райхман

МОЛИТВА О МЕСТИ

За то, что

Он живым зарывал меня в землю и жег,

И состарился я, словно древнее небо,

Дай мне ненависть, серую, как мешок,

Что вдвоем не поднять ее тяжести мне бы.

Я к живущим врагам заявлюсь неживой

И над ними взойду полнолуния долей.

Они полем и рощей гналися за мной –

Буду гнать их я рощей и полем.

Пусть узнают мучители мести лицо,

Пусть замечется в ужасе крик палачей,

Когда тот, кто считался уже мертвецом,

К ним вернется живой саранчой.

Покровитель, очнись! Из могил и трущоб

Кровь убитых зовет, услыхал ты их чтоб!

Встань, отец! Встань и рви!

Ведь на то ж ты отец! -

Есть предел униженью, есть мукам конец!

И о чем я прошу? – Только б этой рукой

Дотянутся к их горлу, отец дорогой!

Разве многого ищет в их доме твой сын? -

Лишь зеницу их ока ищет твой сын!

Тяжела его грусть. Его сердце в золе.

Он истоптан врагом на горячей земле.

И, оплеванный весь,

Он твердил: «грянет месть!»

И, немея, мечтам

Предавался: «воздам!»

В день, когда твоя месть вспыхнет праздничным светом

Пусть хоть глазом одним он увидит все это.

Если ж радость его будет бурно цвести –

Не взывай к нему: «сжалься, помилуй, прости!»

Не забудь одного, побежденного сотней.

Пусть желанным войдет в твою сень и обитель.

Гнев закланных, отец-покровитель!...

Перевод: А. Пэнн