Стихия боли

Давыдов поднял бинокль: над навесом из маскировочных сетей стояла счетверенная самоходная установка «Шилка». Зенитка была поставлена очень грамотно — любой самолет, попытавшийся зайти на лощину с боевого курса, попадал бы под неминуемую стену огня взрывающихся двадцатитрехмиллиметровых шрапнельных снарядов.

— Вот уж свезло, так свезло, — восхищенно произнес лежащий рядом с Денисом Колесник. — Мы, Гусар, поймали этого дракона даже не за мошонку, его бьющееся вонючее сердце у нас в руках. Осталось только сжать.

— И сожмем, — оглянулся на него Давыдов, следом начав отдавать приказы. Все было просто и эффективно. Он разделил остатки своей роты на пары, обозначив цели для одновременной атаки, и только в одном остался недоволен. — Все хорошо, вот только есть одно слабое звено, которое может нам испортить всю обедню. Чертова «Шилка», и подобраться к ней на бросок гранаты проблематично. Можно засветиться, тогда начнется настоящее светопреставление, а если ее не нейтрализовать до начала операции, эти сучьи посредники поставят нам «неуд» и заявят, что зенитчики нас превратили в колбасный фарш «Три поросенка». Был бы у нас «Фагот» или, на худой конец, «Муха», все было бы значительно проще… А так…

— Не все так безнадежно, Гусар, — старшина снова по-разбойничьи подмигнул ротному. — Делов-то, подумаешь, атаку перенести с десяти минут на полчаса.

— Давай подробнее.

— Я обойду лощину и зайду к зенитчикам с тыла. Страсть как охота популять с «Шилки», — объяснил свой гениальный план Ку-Клукс-Клан.

— А сможешь? — засомневался майор.

— Еще бы, — самодовольно усмехнулся Константин, — я срочную начинал с сержантской учебки, где как раз учили на командиров расчетов ЗСУ. Теоретически знаю, как этим четырехголовым Змеем Горынычем управлять, а вот на практике не пришлось, — тяжелым вздохом прервал свое повествование.

— Что же так?

— Да за самоход, пьянку и драку с патрулем, был изгнан из учебного рая в нашу доблестную дивизию, где и служу по сей день. Но это, как ты говоришь, лирика, сейчас надо действовать.

— Кого возьмешь с собой?

— Никого, — отрезал Константин, но, сообразив, что заявление необоснованное, тут же пояснил: — Одному сподручнее, а то возись с этими пионэрами.

— А если там отделение окажется или даже больше? — вопрос был не праздный, слишком много было поставлено на карту.

— Вряд ли больше экипажа и одного-двух часовых. Итого, человек пять-шесть… управлюсь. У меня удар правой сто десять килограмм, — похвастался старшина, продемонстрировав непропорционально длинную руку, увенчанную кулаком, размером с большой пивной бокал. Насчет удара тоже была правда, на прошлогодних соревнованиях Константин взял кубок Тихоокеанского флота по боксу среди супертяжей.

— Ладно, сверим часы, — Давыдову ничего не оставалось, как согласиться…

Разведчики разделились на пары и, рассеявшись, стали подбираться к лагерю «повстанцев».

Сливаясь с пожухлой травой, они в своем полосатом камуфляже походили на стаю тигров, крадущихся к мирно пасущемуся стаду травоядных. «Сепаратисты», несмотря на значительное численное и техническое превосходство над морпехами, тем не менее, были жертвами. Они были обречены…

Левый фланг, с которого подбирались разведчики, охраняли двое часовых. Одетые в черные комбинезоны, вооруженные допотопными, но от этого не менее опасными «АК-47», «боевики» ходили на расстоянии друг от друга в сто метров. То двигались по одной траектории, то останавливались, перебрасываясь парой-тройкой слов. Полагая, что находятся в полной безопасности, вели себя безалаберно. За что и поплатились. Совершив небольшой обход, часовые вновь остановились, но поговорить им не удалось. На них коршунами бросились морпехи. Две пары разведчиков действовали как единое целое, буквально сливаясь со своей тенью. Один матрос падал в ноги часовому, сбивая стража на землю, второй тут же набрасывал ему на голову плащ-палатку, не давая бедняге закричать, и следом наносил оглушающий удар в основание затылка. Через минуту бесчувственные и связанные тела оттащили в ближайшие кусты.

Теперь морпехи стали подбираться к выстроенной боевой технике, штабному автобусу и палаткам «сепаратистов».

Денис, устроившись под колесом мобильного узла связи, с тревогой посмотрел на стрелки своих «командирских» часов. Прошло уже двадцать восемь минут. Из-под днища автомобиля майор глянул в сторону «Шилки», зенитная установка находилась в прежнем положении, уверенно задрав счетверенные пушки к небу.

«Да, плохо, что посредники еще на холмах объявили о выходе из строя внутренней связи, — в очередной раз пожалел Давыдов, теперь приходилось рисковать. — Переживания и сантименты это для пехоты, а разведка всего этого лишена. Наша молитва: „Либо грудь в крестах, либо голова…“»

Додумать майор не успел, большая стрелка отсчитала тридцатую минуту.

— Ходу, — негромко шепнул Денис, хлопая бойца, находящегося с ним в паре, по плечу. Оба разведчика выкатились из-под машины. Давыдов встал на подножку штабного автобуса, рванул на себя ручку и, выдернув чеку, бросил внутрь взрыв-пакет.