Стихия боли

— Ну да, не такой, — криво усмехнулся Костя, улыбка вышла неприятная, злая. Старшина цыкнул сквозь зубы. — Как же, они же на войне вместе были, и там он был человеком. А дальше? — Колесник в упор посмотрел на повернувшегося к нему Давыдова и, ничуть не смутившись, продолжил: — Это разница, как между службой и гражданкой. Служит один и тот же человек, а на деле совсем разные люди. Такая же разница между войной и плацем. На боевых он готов не то что пули из твоей задницы зубами вытащить, сам встанет на ее траектории, а на плацу за несвежий подворотничок без всякой надобности так затрахает, что впору проситься о переводе, не говоря… о худшем. И самое противное, — Костя слепил злую физиономию, демонстрируя свое отношение к рвачам, — этот змей считает, что он прав. А даже если не прав, эта паскуда сделает рожу кирпичом и припрется к тебе, пытаясь объяснить, что в военное училище он пошел, чтобы сделать карьеру, и если он никого не будет наказывать, то начальство не заметит его рвения. — Старшина толкнул настолько искреннюю и проникновенную речь, что ни у кого из собравшихся не возникло подозрений — сказанное он испытал на себе.

Денис поерзал на койке, поудобнее устраиваясь, ротного оружейника не перебивал, а когда тот закончил, с мученическим выражением лица держась за голову, слабым голосом спросил:

— Спасти страждущего сможешь?

— Естественно, — Ку-Клукс-Клан обнажил крепкие зубы. — В таком состоянии только «купчик» и поможет.

Ротный оружейник практически все болезни лечил «купцом», крепко заваренным черным чаем. Все зависело от самой болезни — например, при гриппе в крутую заварку добавлялся кагор, при бронхите — спирт и смалец (топленый свиной жир), и так далее…

С классического перепоя «купец» прописывался с сахаром или медом, главное, чтобы горячий и много.

— А где Шувалов? — выпив две литровых кружки густого и черного, как мазут, напитка, спросил собравшихся Денис.

— Так замполит поехал к союзникам делиться боевым опытом, — с саркастической усмешкой сообщил Николай Иволгин. — Поехал в отдельный полк специального назначения армии Китая обмениваться знаниями.

— И что, позвали только его одного? — удивился Давыдов, страдальчески морщась и прихлебывая мелкими глотками крутой кипяток.

— Нет, — покачал головой старлей, — звали всех, но поехал один Самурай. Он же у нас один такой собиратель боевых искусств Дальнего Востока.

— Да он вообще на этой теме «крышей» поехал, — неожиданно вставил Журило, одновременно указательным пальцем повертев у виска, пояснив свою мысль: — Как-то в выходной прихожу я к нашему замполиту в гости. Ну чего, думаю, не попить нам пивка, тем более он мне обещал записи лучших боксерских боев супертяжей. Прихожу к Шувалову, а он, извините за выражение, сидит посреди комнаты в исподнем, то бишь кимоно, и, макая гусиным пером в гуашь, что-то крапает… На мой вопрос, что это за порнография, совершенно не смутившись, отвечает мне: это… — Генка на мгновение задумался, потом тяжело вздохнул: — То ли танки, то ли хайки, короче, самурайские вирши. То, что он накрапал, я имел счастье услышать, а услышав, пришел к выводу, что, даже не принадлежа к роду японской аристократии, могу написать и покруче…

— И что, написал? — с трудом сдержал смех прапорщик Парамонов.

— А то, — гордо подбоченился Журило.

— Хотелось бы услышать этот шедевр, — серьезно произнес Давыдов, отставив кружку с недопитым «купчиком».

— Просим, просим! — на манер смольных институток зааплодировал Иволгин, его тут же поддержал старшина Костя Колесник. Все это выглядело немного гротескно, но, к его чести, Гена Журило не сробел, а только важно качнул головой и снисходительно произнес:

— Сами напросились.

Мы, семь крутых самураев,
В дальний поход собрались.
Чтобы своими устами вкусить
Подвига ратного славы.
Каждый из нас был отчаян,
Храбр и непоколебим.
Дальний поход наш струился
Рыжей змеей к горбу Фудзиямы.
Звездная ночь покрывалом
Смежила нам сонные веки.
Серый туман опустился на
Зеркало озера лесного.
Жирные рыбы, плескаясь,
Дразнят орла в вышине.
Ветер своими перстами ласково
Гладит нежный ковыль.
С рыком из чащи лесной
Выскочил тигр матерый.
Напившись озерной воды, лег
И когтистою лапой мясо из зубов вычищает.
Тигр сыт.
И мы обоссались…

— Для первого раза очень даже неплохо, — хлопнув несколько раз в ладони, сказал стоявший в дверях капитан Шувалов. — Все-таки, Генка, несмотря на любовь к пиву, случайным связям и прочим излишествам, твой мозг вполне способен к воспроизведению серьезных вещей.