Стихия боли

Старший мичман (прапорщик) шагнул в сторону, открывая взору сидящего за его спиной молодого мужчину явно восточной внешности. Типичное раскосое лицо, густые черные волосы и аккуратно подстриженная бородка, просторный камуфляж с нашитыми цветными лоскутами, на широком поясе слева висел метровый мачете, справа, в деревянной кобуре, автоматический пистолет Стечкина. В руках незнакомец держал самозарядный карабин Симонова с мощным оптическим прицелом и блоком инфракрасной подсветки.

— Ваш проводник, — представил мужчину кладовщик. Как только тот поднялся со скамьи, сразу бросилось в глаза, что он будет на голову выше среднестатистического вьетнамца.

— Меня зовут Чен Оха, — опираясь на свой СКС, на чистом русском языке представился проводник. — Друзья называют просто Чен.

— Вот и весь комплект, — громко произнес Геннадий Журило. — Все семь самураев…

* * *

В полночь группу подняли и, погрузив в микроавтобус, повезли на аэродром. На взлетной полосе разведчиков ждал странный агрегат с длинным самолетным фюзеляжем и широкими крыльями, на краях которых были установлены четыре винта. Двумя горизонтальными, с длинными вертолетными лопастями, и двумя вертикальными турбореактивными двигателями.

Покрытый маскировочными узорами, этот аппарат походил на фантастическое изобретение, хотя на самом деле это было уже «преданье старины глубокой». «Ка-22» «Винтокрыл», летный аппарат начала шестидесятых годов, сочетавший в себе свойства вертолета и самолета с большой грузоподъемностью. «Винтокрыл» отлично трудился на народное хозяйство в труднодоступных районах Крайнего Севера и Сибири. Но нашлось ему применение и на военном поприще. Обладание серьезной грузоподъемностью, возможность работать на разных высотах делали его не только транспортным летательным аппаратом, но также летающим радаром дальнего обнаружения и наведения и даже стартовой площадкой крылатых ракет.

В середине семидесятых годов в Камрань были направлены четыре «Винтокрыла», на них испытывалось применение различных боевых систем.

Теперь оставался только один «Ка-22» в сугубо транспортном варианте. У открытого люка разведчиков ждал экипаж «Винтокрыла», это были немолодые мужчины далеко не боевой внешности, что бросалось в глаза как по форме одежды, так и из-за слегка расплывшихся фигур. Верный признак заброшенности военного объекта.

— Добро пожаловать в клуб, кому за шестьдесят, — глядя на летчиков, жизнерадостно гаркнул Журило, как только микроавтобус остановился.

— Ерунда, старый конь борозды не портит, — мгновенно парировал сидящий рядом с ним Олег Шувалов, хлопнув старлея по плечу.

— Ага, — не собирался сдаваться Журило, — только глубоко не…

— А ну-ка, ша! — резко оборвал взводного Давыдов.

— Все, Гусар встал на боевой курс, — избегая сурового взгляда командира, скуксился Костя Колесник.

— Значит, шутки отложены до возвращения, — констатировал Иволгин, удерживая на коленях радиостанцию в титановом пулестойком корпусе.

Денис подобные реплики всегда пропускал мимо ушей, и сейчас не сделал исключения. Распахнув дверь, коротко отдал приказ:

— Выходи строиться!

Разведчики один за другим покинули салон микроавтобуса и выстроились одной шеренгой. От группы летчиков отделился высокий детина с мощным загривком и бугристой большой головой, покрытой серебром коротко стриженных волос. В вороте распахнутой куртки поблескивала золотая цепь с массивным резным крестом из черного дерева. Вид у летуна был разбойничий, общее впечатление добавляла притороченная к правому бедру открытая кобура с длинноствольным крупнокалиберным револьвером. Пожав руку Давыдову, летчик громогласно объявил:

— Наш доблестный экипаж приветствует рыцарей плаща и кинжала, можете занимать места, согласно купленным билетам. Правда, все места плацкартные, но на всех хватит. Лететь нам больше пяти часов, так что не грех и придавить на массу. Прошу на борт.

Внутри десантного отсека «Винтокрыла» все было под стать среднему транспортному самолету.

— Да здесь можно в баскетбол играть, — оживленно воскликнул Ку-Клукс-Клан. Остальные его восторг не разделили, хмуро поднимаясь на борт. Вдоль стен были установлены алюминиевые откидные скамейки: опустив их, разведчики стали размещаться по своему усмотрению, а именно — бросив под голову рюкзак, заваливались спать. Проводник Чен Оха, сев немного поодаль остальных, положил на колени свой карабин и, прикрыв глаза, в одно мгновение превратился в истукана из плоти и крови.

Провалившись в глубь собственного сознания, проводник не заметил, как заработали двигатели «Винтокрыла» и тяжелая машина, покачивая крыльями, оторвалась от бетона взлетной полосы.

Чен Оха сейчас видел своих детей, плещущихся в бассейне во дворе их дома в пригороде Ханоя. Впрочем, пригород — это мягко сказано, элитный поселок генералитета Вьетнамской народной армии. Самому Чену было далеко до подобных льгот, дом принадлежал его отцу, генерал-лейтенанту войск противоздушной обороны.