Стихия огня (Иль-Рьен - 1)

— Ну, хорошо. Но оставь с собой пару людей. И не ждите чересчур долго. Если мы не справимся за день, то заляжем где-нибудь на ночлег, а этот дворец может не продержаться так долго. Если начнется чертовщина, незамедлительно неситесь к воротам со всей прытью.

Лукас рассеянно кивнул и сказал, не глядя на капитана:

— Ты, конечно, понимаешь, что эта чертова девица уже влюбилась в тебя.

— Ничего, Фалаиса пока обойдется. — Томас поглядел на королеву, сидевшую на коне с непринужденным изяществом; на лоб ее из-под капюшона выбивалось несколько локонов. — Во всяком случае, ее предложение полезно, учитывая дальнейшую перспективу.

— Я не о Фалаисе.

— А о ком же?

— Ты не видел ее, когда она решила, что ты умираешь. А я видел.

«Она» могла обозначать лишь одну персону. Томас засмеялся:

— Ну, Каде — личность нервная.

— Это не совсем так.

— Ты сошел с ума, — наигранно вспылил Томас, более не пытаясь выбросить из головы эту женщину, злодейски ухмыльнувшуюся в самое неподходящее время и предложившую убивать за него людей.

— Я просто прошу, чтобы ты проследил за собой, — серьезным тоном произнес Лукас. — Она далеко не ординарная женщина.

— Я это понимаю, — ответил Томас. — Поверь мне, я это понимаю.

— Ты только так считаешь, но я-то знаю тебя давно и вижу, как ты слепнешь, встречая женщин, принадлежащих к этой породе.

— Ну, теперь я уже не сомневаюсь в том, что ты свихнулся, — сказал Томас и повернулся к остальным.

Заметив подошедшего капитана, Гидеон, державший под уздцы коня Фалаисы, посмотрел на него.

— Ну как, сумеешь доставить королеву к Роланду, не потеряв ее по пути? — спросил Томас.

Возможность искупить собственную вину воспламенила глаза молодого человека.

— Она будет там в целости и сохранности, даже если мне придется погибнуть.

— Постарайся не погибнуть, пока не вывезешь ее из города.

Наклонившись, Фалаиса сказала:

— Не забудьте о моих словах, капитан.

— Не забуду, ваше величество. — Он сделал ей отменный реверанс. А в голове пронеслось: дай-то Бог всем нам протянуть хотя бы день, чтобы получить возможность снова приступить к интригам.

Каде ждала его, стоя возле гнедого мерина, которого выбрал Томас для путешествия. Ему удалось отобрать у нее назад кожаный кафтан, и теперь Каде щеголяла в толстом шерстяном камзоле, который раздобыл для нее Берхэм, напялив его поверх дюжины прочих одежек. Она спросила:

— О чем была речь?

Проверив подпругу, Томас поднялся в седло.

— Все это не может тебя интересовать.

— Бьюсь об заклад — это не так.

Томас поглядел на нее оценивающе:

— А может, все-таки останешься?

— Не стоит, — ответила Каде бодрым голосом, проницательно решив, что больше не имеет смысла муссировать эту тему. Она подала руку, Томас пригнулся, чтобы помочь ей устроиться позади него. Двое конюхов отворили ворота, впустив внутрь волну холодного воздуха, и Каде сказала, поежившись: — Каким бы мог стать нынешний день, если бы не возможность погибнуть или замерзнуть.

Ощущая своей спиной ее легкое прикосновение, Томас постарался не думать о словах Лукаса.

Он вывел коня на улицу и, дождавшись, пока отряд гвардейцев с Гидеоном и Фалаисой направятся к городским воротам, повернул коня в сторону дворца. Небо посерело, словно грязный снег под копытами, ветер свирепствовал над кровлями. Томасу не хотелось возвращаться коротким путем, которым они воспользовались при бегстве, однако первый же переулок перекрыла груда строительного мусора и рухнувших лесов — созидательный проект какого-то магната не выдержал нападения, не говоря уже об испытании временем.

Они возвратились назад, а потом переулком свернули на параллельную улицу. Ехали не быстро: конь с трудом находил дорогу среди высоких — по колено — снежных заносов. Городские усадьбы, башнями возвышавшиеся по обе стороны улицы, уступили место куда более скромным домам торговцев. На кровлях черепица сменилась дранкой, кирпичные фасады обнаружили признаки возраста, над улицей прогнулись ветхие балконы. Трудно было судить о причиненном здешним обитателям ущербе: окна были плотно закрыты ставнями, нигде не проявлялось даже признака жизни. Томас внимательно следил за крышами и заметил там фейри, прежде чем он успел увидеть их, лишь потому, что вовремя различил нарушение ровного ряда каменных горгулий [Средневековое украшение зданий в виде фигуры демона], расставленных на краю крыши дряхлеющей церкви. Каде шепнула:

— Тихо, — и Томас направил оступающегося коня в сторону. Свет вокруг них сделался иным, когда она прикрыла их иллюзией, позволившей беспрепятственно миновать выжидающего наблюдателя. Когда они отъехали от этого места, Каде сказала: — Просто не знаю, зачем им это понадобилось.

— Кому?

— Я про Двор Неблагий. Бишранский документ утверждает, что за свое бессмертие они поставляют Аду людские души, однако это чушь. Даже воинство не имеет дел с Адом. К тому же туда никого не пошлешь насильно, каждый ищет собственную дорогу. Тогда чем же мог подкупить их Грандье?