Стихия страха

Ну разве это не забавно, когда собственная ложь опять оборачивается против меня же? Я так настойчиво убеждала окружающих во влюбленности Кысея, что мне наконец поверили. К демону все, надоело! Рано или поздно это должно было случиться. Злость затопила сознание кровавой пеленой, и смех оборвался. Пиона в своей глупой жизнерадостности приводила меня в бешенство. Ярость всегда придавала мне сил, поэтому я с легкостью перехватила девушку за волосы и притянула к себе.

— Заткнись, — прошипела я. — Если не хочешь умыться кровью вместе с этим святошей.

Пиона испуганно ойкнула, и я оттолкнула ее, вставая на ноги. Решение было принято. Мне больше нечего делать в этом городе. Антона я обеспечила, а видеть инквизитора и не иметь возможности его поиметь… Какой каламбур! Не хочу его больше видеть. Как закончу дела, так сразу и уеду. Вояг Густав давно меня заждался… И не он один.

— Госпожа, — упрямо выдавила Пиона. — Я вас не боюсь.

— Напрасно.

— Вы не злая, просто… Я же видела… Когда вы валялись в горячке, я за вами ходила, переодевала и… Я видела ваши шрамы…

Я похолодела. Только этого еще не хватало! Куда вообще смотрел Антон! Одно дело, молчаливая Тень, а другое — эта болтушка Пиона с языком, как помело.

— Только посмей кому-нибудь о них рассказать, и я тебя удавлю.

— Что вы!.. — бросилась ко мне девушка. — Госпожа, я никогда в жизни вас не подведу!.. Ни словечка! А если вам неприятно слышать о господине инквизиторе, клянусь, о нем тоже больше ни словечка не промолвлю!

Страшное подозрение закралось в душу. Когда я пришла в себя, рубашка на мне была задрана. Не так высоко, чтобы увидеть, но… Если инквизитор заметил шрамы… Нет, нет, нет… Он бы не смог скрыть отвращения и любопытства… А какого демона он вообще делал? С какой стати вдруг распустил руки?

— Госпожа, давайте я помогу вам переодеться? В теплое платье. Разве вам не холодно в одной рубашке? Уголь так подорожал, что мы печь топим только утром, когда хлеб печем…

Я нахмурилась, удивленно разглядывая собственную руку. Ногти посинели от холода, но я ничего не чувствовала. Ни холода, ни жары… Что он со мной сделал? Я провела пальцами по губам и задумалась.

Не дожидаясь моего согласия, Пиона ловко переодела меня, не умолкая ни на секунду, увещевая и уговаривая, словно ребенка, поесть и пойти погулять. До чего я докатилась — собственная служанка меня жалеет… Надо было собраться с силами, встряхнуться, взять себя в руки и…

— Госпожа, вы меня слушаете? Мне правда очень надо.

— Что надо?

— Знать надо. Я больше никогда вас не спрошу, но сейчас мне очень надо знать. Как вы смогли забыть то, что с вами случилось? Я шрамы имею в виду. Ведь боль, наверное, была жуткая.

Пиона побледнела, увидев выражение моего лица, и торопливо выставила руки вперед.

— Подождите, не злитесь, пожалуйста. Я не из любопытства спрашиваю, честно. Мне ваш совет нужен, вы ведь смогли забыть и жить дальше, а я… Мне просто так страшно… Я думала, что забыла все, что со мной случилось. Я люблю Мартена, правда, люблю. И замуж за него хочу. Но как подумаю, что…

Я молчала, разглядывая девчонку. С нее слетела вся живость, сейчас она выглядела потеряно и жалко…

— Когда Мартен меня целует, я ничего не могу с собой поделать. Каменею от страха. Сразу отчима вспоминаю, как он целоваться лез, а потом… — Пиона жалобно всхлипнула. — Так гадко… Свадьба через неделю. Первая брачная ночь!.. Что мне делать?

Девушка расплакалась. Матушку Гён всегда удивляло, почему я не плакала. Она тоже рискнула спросить меня о шрамах на теле, когда я только попала в гарем хана. Я успела расцарапать ей лицо, прежде чем меня оттащили евнухи. Так и Пиона, она успела лишь пискнуть, прежде чем я скрутила ей руку за спиной и повалила на кровать, уткнув лицом в подушку.

— Последняя, кто посмел спросить меня о шрамах, была старшая жена хана Ли Мина. Она плохо кончила.

Девушка зажмурилась и застыла, даже не пытаясь сопротивляться. И это меня еще больше разозлило. Я дернула на ней платье, с легкостью разорвав ткань, и впилась пальцами в нежную кожу, оставляя синяки. Шумно втянула воздух возле ее шеи, на секунду поддавшись соблазну зайти дальше, но от запаха ванили меня затошнило. Жалкая замена тому, кого я никогда не получу… из-за собственной глупости…

Я отпустила девчонку и перевернулась на спину рядом с ней на кровати, уставившись невидящим взглядом в потолок. Пиона робко шевельнулась, потом осторожно начала отползать от меня подальше.

— Больно? — равнодушно спросила я. — Не слышу ответа.

— Да, — выдавила девчонка. — Простите, госпожа, я… пойду… Можно?

— Нет. Подойди ко мне. Поцелуй меня.

— Что? — пролепетала она. — Я не…

— Ты никогда не забудешь. Не сможешь забыть чужие руки, рвущие на тебе платье, зажимающие рот, лезущие под юбку. Ты не забудешь смрадное дыхание у себя на лице, не забудешь колено, грубо раздвигающее тебе ноги, не забудешь разрывающую нутро боль, не забудешь унижение и беспомощность. Ты всегда будешь об этом помнить, Пиона.