Стихийница (СИ)

— Мар… — договорить воздушнику я не дала, стремительно притянув его за шею.

Я впилась в его губы со всей яростью, на которую только могла быть способна. До крови прикусывая нижнюю губу, кончиком языка слизывала алые капли. Сначала Лирен просто стоял и не шевелился, словно не понимая, что происходит. А потом, когда я попыталась проникнуть языком дальше, он стремительно обнял меня, прижал к своей груди и ответил с не меньшей силой. Ого, так Лирен меня еще никогда не целовал. Такое ощущение, что кто‑то долго сдерживался, а потом все же решил выпустить наружу все, что накопилось. И это я сейчас не только себя имею в виду.

Не прерывая поцелуй, развязала завязки на его плаще, и тяжелая ткань упала прямо на снег. А я тем временем пальчиками пробралась под теплую вязаную жилетку на пуговицах и расстегивала его рубашку.

— Малдия, нет, — отстранившись от меня и тяжело дыша, прошептал воздушник. — Что с тобой?

Ощущая себя будто в тумане, я опять попыталась притянуть парня. Но Лирен поймал мои руки, и, удерживая их вместе, пристально смотрел в мои глаза.

— Я еще раз повторяю. Что. С. Тобой. — четко выделяя каждое слово спросил воздушник.

Отведя взгляд, я пыталась освободиться, но силы были не равные. В конце концов, отпустив меня, боевик положил свои руки мне на плечи и тихонько встряхнул. Испуганно закрыв глаза, почувствовала себя тряпичной куклой. А потом Лирен прижал меня к своей груди, одной рукой удерживая за талию, а второй гладя по волосам, а потом легонько поцеловал в макушку.

— Мария, — нежное обращение ко мне, — что же с тобой происходит? Ты никогда не была такой.

И тут из моих глаз потекли слезы. Сминая пальцами жилетку воздушника, я уткнулась лбом в его грудь. В этот же миг меня накрыла самая натуральная истерика. Я рыдала в голос, попутно пытаясь что‑то начать объяснять Лирену, и хлюпая носом. А он стоял и молча гладил меня по голове, прижав к себе еще сильнее.

Сколько времени мы так простояли, затрудняюсь сказать, но парень мужественно стоял на морозе, без теплого плаща, в полу расстегнутой рубашке. От него шла волна уверенности и спокойствия, и это успокоило меня лучше, чем какие‑либо утешения, обещания и убеждения.

Когда я успокоилась, молча попыталась вывернуться из крепких объятий, но сделать мне этого не дали, а наоборот, только сильнее сжали руки. Не поднимая головы и икая, попросила:

— Пусти…ик… пожалуйста… ик… меня

— Еще чего. Тебе нельзя оставаться в таком состоянии. Это первое. А второе, я все‑таки жажду узнать, что с тобой происходит в последнее время?

— Я боюсь, — вдруг призналась.

Мне самой было противно из‑за моей слабости, но вдруг накатившая усталость, после всех сегодняшних переживаний, убила внутри все желание быть сильной и независимой. Лирен точно не такой человек, который осудил бы меня за мои поступки, однако, я все равно боюсь, что он не поймет этого странного обмена энергией.

— И чего же ты боишься? — ласково спросил воздушник.

— Что ты уйдешь, когда все узнаешь, — обнимая его и крепче прижимаясь к его груди, я, наконец, в полной мере осознала, что очень боюсь потерять Лирена, что он может уйти.

— Я не собираюсь никуда уходить, — твердо сказал парень, заставляя меня смотреть на него, удерживая за подбородок, а потом весело подмигнул: — Ты рассказывать будешь? А то стоять на морозе без плаща — не очень хорошая идея.

Мне стало стыдно за свое недавнее поведение, за срыв, за ярость, за недостойные молодой леди поступки и за истерику. Ведь у меня сейчас наверняка нос покраснел и распух. Спохватившись, я принялась завязывать шнурочки плаща, который Лирен успел уже забросить себе на плечи.

— Знаешь, — задумчиво проговорил парень, — если вот с таким же трепетом и нежностью будешь каждое утро завязывать на мне плащ, то я готов перебраться к тебе жить.

— Кайли и Зэрол не поймут, — улыбнулась в ответ. — Вот теперь все, тебе должно стать намного теплее, — вздохнув и выдохнув, я все же решилась: — Насчет вот этих эмоциональных срывов могу сказать, что это энергия Огня бушует во мне.

— Но как?

Я принялась рассказывать по порядку о том, что со мной в последнее время происходит, попутно выдвигая свои догадки и предположения. Пока длился мой рассказ, мы ходили по полигону, только в конце сев на предварительно очищенную от снега лавочку. Все это время Лирен не отпускал моей руки, а при упоминании о Раанане, сжимал сильнее пальцы.

Когда я все же закончила, воздушник какое‑то время молчал, а потом задумчиво проговорил:

— Моя мама закончила Единый Университет Магии. Она специалист по обрядам. Я попробую что‑нибудь у нее выяснить.

Глава четырнадцатая