Стихотворения

Многоэтажное стекло.
Каркас из белого металла.
Все это гранями вошло,
Дома раздвинуло — и встало.

В неизмеримый фон зари

Насквозь вписалось до детали,
И снизу доверху внутри
По-рыбьи люди засновали.

И, этот мир назвав своим,

Нещедрой данницей восторга
По этажам по зоревым
Ты поднялась легко и строго.

Прошла — любя, прошла — маня,

Но так тревожно стало снова,
Когда глядела на меня
Как бы из времени иного.

«Одним окном светился мир ночной…»

Одним окном светился мир ночной,
Там мальчик с ясным отсветом на лбу,
Водя по книге медленно рукой,
Читал про чью-то горькую судьбу.

А мать его глядела на меня

Сквозь пустоту дотла сгоревших лет,
Глядела, не тревожа, не храня
Той памяти, в которой счастья нет.

И были мне глаза ее страшны

Спокойствием, направленным в упор
И так печально уходящим вдаль,
И я у черной каменной стены
Стоял и чувствовал себя как вор,
Укравший эту тайную печаль.

Да, ты была моей и не моей…

Читай, мой мальчик! Ухожу я вдаль
И знаю: материнская печаль,
Украденная, вдвое тяжелей.

«Вокзал с огнями — неминуем…»

Вокзал с огнями — неминуем,
Прощальный час — над головой,
Дай трижды накрест поцелуем
Схватить последний шепот твой.

И, запрокинутая резко,

Увидишь падающий мост
И на фарфоровых подвесках —
Летящий провод среди звезд.

А чтоб минута стала легче,

Когда тебе уже невмочь,
Я, наклонясь, приму на плечи
Всю перекошенную ночь.

«Вознесенье железного духа…»

Вознесенье железного духа
В двух моторах, вздымающих нас.
Крепко всажена в кресло старуха,
Словно ей в небеса не на час.

И мелькнуло такое значенье,

Как себя страховала крестом,
Будто разом просила прощенья
У всего, что пошло под винтом.

А под крыльями — пыльное буйство.

Травы сами пригнуться спешат.
И внезапно — просторно и пусто,
Только кровь напирает в ушах.

Напрягает старуха вниманье,

Как праматерь, глядит из окна.
Затерялись в дыму и в тумане
Те, кого народила она.

И хотела ль того, не хотела —

Их дела перед ней на виду.
И подвержено все без раздела
Одобренью ее и суду.

«Везде есть место чувствам и стихам…»