Стихотворения

Какое зрелище, самим собой сраженный,
Даешь ты, Рим, земле, тобою побежденной?
Земли пределами владеющий народ,
Ты днесь сражаешься о выборе господ.
Куда стремишься ты, Асканиев потомок?
И ты, Помпей, и ты, с дней юных славой громок!
Преградой бывший вам, несчастный Красс упал:
Сражайтесь, рок того мгновенья ожидал.
Давно кичлива страсть обоих сердце гложет.
Сей вышнего терпеть, тот равного не может.
В Фарсальски прю свою преносите поля,
Пускай решат, кому подвергнется земля.
Полки, победами бесчисленными дивны,
Несут с обеих стран орлы, орлам противны.
С обеих также стран, законам вопреки,
Предходят консульски с секирами пуки.
И там и здесь главы почтенные Сената,
И тот же рати чин, и брань без сопостата;
Виновная родня со обоих сторон
И боги — с Цесарской, с Помпеевой — Катон.
Ты, величайшая из фурий, адска сила,
Вражда, к сраженью знак, свой страшный вопль пустила.
Продерзки множеством, надменны похвальбой,
Взвилися всадники Помпеевы на бой.
Как вихрь крутящийся, который дубы клонит,
Мнят: тяжкий их удар строй Цесарев погонит.
Но Цесарь повелел молчание своим,
И воин ждет к себе ударов недвижим;
Дождавшись, копий лес противу поставляет,
Начально всадников стремленье притупляет.
Кипит кровавый бой, жесточее родством,
И горестнее смерть междоусобья злом.
Единой матери сыны вооруженны
Льют в чуждой ниве кровь, друг с другом протяженны.
Конь бодрый, прободен, свергается назад,
И, им низринутый, нисходит всадник в ад.
Сей юношества блеск, убранства, попеченья,
Чем римски всадники искали отличенья,
Преобращаются им в пагубу самим.
Меж тем как Цесарем быв воин предводим,
К трудам, к опасностям в походах приученный
И ранами в бою одними отличенный,
Не знает роскоши, ни неги, ни красы
И прямо зрит на смерть в решительны часы.
Предвидел Цесарь, где начаться должно бою,
И твердь полков своих поставил он с собою:
Испытанный в войнах десятый легион,
Которым победить еще желает он.
Помпей, которого прельщает конных сила,
Мнит: тьмами окружив врагов, ударить с тыла.
Но скрытые в боку когорты, отразив,
Явили, сколько сей Помпеев замысл лжив.
Бегущих трупами покрылось поле вскоре,
И Цесарь чувствует среди победы горе,
Что кровью римскою становится велик
И осуждающий веков внимает клик.
Раздор возликовал над жертвой потребленной.
Фарсала римлянам отметила рок вселенной,
И кровью их потек смущенный Енипей.
Меж тем оставленный победою Помпей
Едва зрит конницу, бегущу и разбиту,
Отчаясь, небесам вручает Рим в защиту
И, обратив коня, взади оставив бой,
Безмолвен, поражен, бежит сквозь стан пустой,
Один и ничего с собою не имея,
Кроме минувшего величия Помпея.
Спешит к Корнелии, чтобы в очах ея
Вкусить бесславную кончину жития,
Усекновенну быть невольником презренным
И на брегу морском лежать непогребенным.
Свершился суд богов — и рушилась собой
Громада, бывшая вселенныя главой.

Вторая половина 1770-х годов (?)