Стихотворения

Довольно!.. я решен: люблю тебя… люблю.
Давно признанию удобный миг ловлю,
И с уст трепещущих слететь оно готово,
Но взглянешь ты — смущаюсь я
И в сердце робкое скрываю от тебя
Все бытие мое вмещающее слово.
Бегу тебя… вотще!.. полна
Безумная душа тобою.
В мечтах бессонницы и в жарких грезах сна,
Неотразимая! ты всюду предо мною.
Прилично ль это мне? Прошла, прошла пора
Тревожным радостям и бурным наслажденьям;
Потухла в сумраке весны моей заря.
Напрасно предаюсь привычным заблужденьям,
Напрасно!— мне ль тебя любить?
Мне ль сердце юное к взаимности склонить?
Увы! не в сединах сердца обворожаешь!

Все правда… Но вчера… ты знаешь…

Могу ли позабыть наш тайный разговор?
Ты резвостью мила; но вздох, но томный взор,
Но что задумчивость твоя мне обещают?
Сказать ли все тебе? Уж в свете примечают,
Что ты не так резва, беспечна — и меня
Безмолвно слушаешь. Вчера рука твоя
Моей не покидала.
Она в руке моей горела, трепетала,
И ты глядела — на кого?
Глядела на меня — меня лишь одного…
Я видел все… Да, я любим тобою!
Как выражу восторг я сердца моего?

Теперь заранее нам должно меж собою

Согласно начертать сердечный договор.
Мы тем предупредим семейственный раздор,
Неудовольствия и неизбежны споры.

Вот первая статья

:Мы будем жить одни, глаз на глаз, ты да я.
Здесь тьма насмешников, которых разговоры
Кипят злословием; ехидных языков
Я, право, не боюсь; но модных болтунов,
Кудрявых волокит, с лорнетами, с хлыстами,
С очками на носу, с надутыми брыжами —
Как можно принимать? Нет! без обиняков,
Нет, нет, решительно: отказ им невозвратный!
И для чего нам свет и чопорный, и знатный,
Рой обожателей и шайка сорванцов?
К чему, скажи ты мне, менять нам тихий кров
И мирную любви обитель
На шумный маскарад нахалов и шутов?
Бог с ними! что до них! я обществ не любитель
И враг любезникам. Могу ль переносить
И угождения, и в дружбе уверенья
Вертлявых шаркунов? Имеешь позволенье
Раз в месяц… два раза — принять и угостить
Мне с детства моего знакомого соседа
Семидесяти лет. О, как его беседа
Полезна для души! Какой он явный враг
Всем ветреным забавам, развлеченьям,
Пирам и праздникам и светским угожденьям.

Итак, мой сделан первый шаг,

И первая статья написана. Вторая:Прошу театр не посещать.
Но это — жертва не большая:
Ах, нам ли время убивать,
За наслаждением искусственным стремиться?
Миг дорог для любви! Мой друг, мой юный друг,
Минута праздная чем может наградиться?
К тому ж что видим мы в театрах?— Малый круг
Разумных критиков, а прочие — зеваки,
Глупцы, насмешники, невежды, забияки.
Открылся занавес. Неистовый герой
Завоет «на стихах» и в бешенстве жеманном
Дрожащую княжну дрожащею рукой
Ударит невпопад кинжалом деревянным;
Иль, небу и земле отмщением грозя,
Пронзает грудь свою и, выпуча глаза,
Весь в клюквенном соку, кобенясь, умирает…
И ужинать домой с княжною уезжает.

Комедия тебя неужто веселит?

Чему учиться в ней? лукавствовать, смеяться
Над добрыми людьми? Но можно ль забавляться
Несчастьем ближнего?— Там старичок смешит,
Что поздно полюбил,— но кто повелевает
Волнением страстей? Там мужа наряжает
Прической модною прелестная жена —
И муж бодается. Насмешка не одна
Язвит любовников ревнивых.
Что тут веселого?— К тому ж не вижу ль я
Опять соборища слепцов многоречивых!
Куда деваться мне? Куда укрыть тебя
От жадных взглядов их и уст медоточивых?
Уж вот они,— шумят! Уж в ложе,— Боже мой!..
Уж пять наездников меж мною и тобой…
И вот еще один теснится с извиненьем…
И я у притолки! Любезные слова
Их слушать осужден с досадой, с нетерпеньем…
Молчу! Что делать мне? Супружние права
Теряют действие в собраньях многолюдных.
Но зрелищу конец, и мы идем с толпой
К подъезду… Ах! и тут не легче жребий мой:
И тут я сволочью нахалов безрассудных
Затолкан до смерти! Они спешат, летят,
Усердствуют тебе и руку предлагают…
Возможно ль отказать? Учтивость, говорят,
Отказам первый враг. Глаза мои теряют
Тебя средь моря шуб, капотов, сюртуков,
И шляп с султанами, и шапок, и чепцов!
Не черти ли назло мне путь пересекают,
Везде препятствия! И я один брожу…
Нет, именем любви тебя прошу
Забыть навек театр, любви моей опасный!

Не все, не все еще: танцуешь ты прекрасно,

Я знаю; но тебе на балах не бывать.
Как? Будешь ты на бал заране наряжаться,
С намереньем приготовляться,
Чтоб нравиться другим, прельщать, обворожать?..
Так, стало, для других и локоны волнисты
Завьются? Для других и яхонты огнисты,
Алмазы яркие зажгутся в волосах —
Все это для других? И в золоте, в лучах,
Богиня празднества, кадимая жрецами
И упоенная мольбами и хвалами,
Из жалости одной взор бросишь на того,
Кто более всех любит и кого
Ты не нарядами, не блеском привлекаешь,
Но сердцем, но умом, но скромностью пленяешь?..
Но вальсы начались. На вальс тебя просить
Подходит юноша. Он, с видом боязливым,
Бродящим взором, торопливым,
Окинул общество — и взор остановить
Решился на тебе… И кто не восхитится,
Увидевши тебя! Уж он с тобой вертится.
Злодей! Уж он, обняв твой гибкий, стройный стан,
Летает… до полу из милости касаясь,
И ты лицо с лицом! А я?— я, разрываясь,
Опять у притолки!— А я? опять в обман
Попался! Думал быть с тобою неразлучен,
Ждал удовольствия — теперь несносен, скучен,
В отчаянье, взбешен!Но вальса вихрь утих,
И ты спешишь ко мне, чтоб перевесть дыханье.
Я ожил, я забыл и горе и страданье,
Но, ах, надолго ли? Рой франтов молодых
В погоне за тобой, и ты с одним из них —
Прекраснейшим, любезнейшим… Нет, полно!
Нет, балы позабудь!.. утешь меня!.. Довольно
Измучен уже я одной мечтой моей!
Для рассудительных, бесчувственных людей
Я странен, может быть? Что ж делать, друг мой милый,
Могу ли быть тебе несносен оттого?
Не я виновен в том! Я сердца моего
Могу ль избавиться? Какою силой
Дам чувства новые ему?
Мне скажут: я тебя на скуку осуждаю,
Твой домв безлюдную тюрьму,
Столицув монастырь пустынный обращаю…
О, нет! я сам хочу, чтоб всюду за тобой
Утехи, радости стремилися толпой…
Но я покой люблю, но скромность обожаю…
И потому тебя в деревню призываю.
Огромны здания не нужны нам с тобой:
Чертог, украшенный искусною рукой,
Очаровательный, чудесный,
Не так мне нравится, как сельский домик тесный,
Но светлый и простой. Я тесноту люблю:
Боюсь далеко жить от той, с кем жизнь делю;
В одной же горнице — кто шепчет, кто вздыхает,
Кто стукнет, заскрыпит, на цыпочках ступает,—
Я вижу, слышу, знаю все,
И сердце оттого спокойнее мое.
Чего еще желать блаженства к дополненью?
Во вкусе английском, простом,
Я рощу насажу, она окружит дом,
Пустыню оживит, даст пищу размышленью;
Вдоль рощи побежит струистый ручеек;
Там ивы гибкие беседкою сплетутся;
Березы над скамьей развесившись нагнутся;
Там мшистый, темный грот, там светленький лужок
И даже огород приманят нас порою
Своей роскошною и скромной простотою.
Мы будем счастливы природой и собой.
Недалеко межа пустынников владенью,
Но сколько места в нем живому наслажденью!
Бог с ними, с благами роскошных гордецов!
Им мир и блеск мирской — нам угол и любовь.
Друзья, товарищи трудов моих смиренных
Кто будут? Жители села, с простым умом.
Ум стоит остроты: в невежестве своем
Они почтеннее людей высокомерных,
Которых называть опасно… замолчу.
Итак, с тобою я в деревню полечу,
Забывши светские печальные забавы,
И общежитие, и модные уставы.
О, сколько радостей нас ожидает там!
Скитаться будем мы по рощам, по горам,
Куда глаза глядят… Но только все со мною,
Не разлучаяся, рука с рукою.
Найдем красивый вид: мы, восхищаясь им,
Приостановимся и взоры усладим,
И сердце сладкими наполнится мечтами.
Но вечереет день, уж солнце за горами,
И сумрак стелется; мы тихою стопой
Идем, задумавшись, с растроганной душой,
Спокойны, счастливы. Деревню переходим,
Но мимо хижины убогой не проходим;
Там скорбь безмолвную ты в рубище найдешь…
Смотри: мать бледная с детьми к тебе теснится;
Ты всем несчастным друг, ты помощь им даешь,
И жаркая слеза из глаз твоих катится.
Так дни проводишь ты. Там щедрою рукой
Даришь приданое невесте молодой;
Там старца дряхлого ты лета уважаешь:
Почетную скамью на свадьбе уступаешь,
И в скромном платьице, без вычурных чудес,
Ты всем являешься посланницей небес.
Так в радостях любви мы дней не замечаем;
Так жизнь летящую в блаженство обращаем.

Ратификацию трактату

моемуЯ с нетерпеньем жду. Доверься своему
Ты другу — подпиши статьи первоначальны;
Доволен будет он. Со временем ему
Осенни вечера, мечты, прогулки дальны
Внушат важнейшие. Придет счастливый час,
И тайные статьи явятся напоказ.1807