Стихотворения

Тантал и Сизиф в аде (стр. 145). Датировано переводчиком 1827 годом. Впервые — в сборнике «Стихотворения Н. Гнедича» 1832 года, стр. 145. Является переводом стихов 581—600 одиннадцатой песни «Одиссеи» Гомера, где описываются впечатления Одиссея в аду: зрелище мучений фригийского царя Тантала и коринфского царя Сизифа. Античный миф о Тантале рассказывает, что он был любимцем богов до тех пор, пока не совершил страшного преступления: по одной из версий это было похищение пищи богов — амврозии и нектара, унесенных Танталом на землю к людям. Сизиф был наказан за непомерное корыстолюбие и хитрость. Точность и вытекающая из нее образная сила перевода Гнедича отчетливо видна в сравнении с аналогичными стихами в переводе Жуковского (переводившего не с оригинала). Так, стихи 587—590 у Жуковского:

Много росло плодоносных дерев над его головою,
Яблонь и груш и гранат, золотыми плодами обильных,
Также и сладких смоковниц и маслин, роскошно цветущих.

Чтобы приблизительность перевода и условность эпитетов Жуковского были видны отчетливее, достаточно, например, вспомнить, что деревья маслины и смоковницы отличаются не «роскошным», а, наоборот, очень незаметным на взгляд цветением, не говоря о том, что цветение это происходит ранней весной и несовместимо с «золотыми плодами» яблонь и груш. Смешения признаков весны и осени нет в оригинале.

На смерть барона А. А. Дельвига (стр. 146). Датировано Гнедичем 1831 годом. Написано после 14 января. Впервые — в «Литературной газете», 1831, т. III, № 4, стр. 29. Написано на смерть поэта Дельвига, последовавшую 14 января 1831 года. Стихотворный размер этого произведения, характерный для поэзии Дельвига элегический дистих, Гнедич впервые применил в данной эпитафии. Гнедич был в многолетней дружбе с Дельвигом, прерывавшейся лишь на некоторое время (в 1829 году) из-за небольшой размолвки. Поэтов связывал общий интерес к античному миру и выражению его в современной поэзии. Так же как и Гнедич, Дельвиг работал над жанром идиллии, и в частности идиллии с русским, народным сюжетом.

В последние годы жизни Дельвига и Гнедича поэты особенно сблизились. Во время болезни Гнедича, о которой он упоминает а эпитафии, Дельвиг писал Гнедичу: «Ваша болезнь отравляет самые лучшие минуты моей ревельской жизни. Молю грекомифологических и кафолических богов и угодников восстановить силы ваши».

Еще в 1820 году Дельвиг написал восторженное шестистишие «Н. И. Гнедичу», посвященное переводу «Илиады».

Муза вчера мне, певец, принесла закоцитную новость:
В темный недавно Айдес тень славянина пришла;
Там, окруженная сонмом теней любопытных, пропела
(Слушал и древний Омер) песнь Илиады твоей.
Старец наш, к персям вожатого-юноши сладко приникнув,
Вскрикнул: «Вот слава моя, вот чего веки я ждал!»

Мрачное царство вражды, грустное светлой душе — в этом стихе Гнедич, повидимому, намекает на доносы Булгарина, которыми был омрачен последний год жизни Дельвига. Эти доносы, разоблачающие какие-то недозволенные политические намеки в «Литературной газете», привели к тому, что Дельвигу запретили ее издавать. Этого-то и хотел издатель «Северной пчелы». Друзья Дельвига считали, что это запрещение и грубые окрики Бенкендорфа, вызывавшего Дельвига к себе, ускорили смерть поэта.

К нему же, при погребении (стр. 147). Впервые — в сборнике «Стихотворения Н. Гнедича» 1832 года, стр. 186, Написано на погребение Дельвига, происходившее 16 января 1831 года на Волковом кладбище.

А. С. Пушкину, по прочтении сказки его о царе Салтане и проч. (стр. 148). Датировано автором 23 апреля 1832 года. Впервые — в сборнике «Стихотворения Н. Гнедича» 1832 года, стр. 187. Автограф послания с указанной датой был послан Пушкину и опубликован И. А. Шляпкиным в его книге «Из неизданных бумаг А. С. Пушкина», 1903, стр. 169. Послание является отзывом на «Сказку о царе Салтане», напечатанную в «Стихотворениях А. Пушкина», ч. III (книга вышла в марте 1832 года). Пушкин хотел отвечать Гнедичу посланием, которое по какой-то причине не было завершено («С Гомером долго ты беседовал один»). В этом послании Пушкин характеризует самоотверженный труд Гнедича над переводом «Илиады», не мешающий, однако, Гнедичу широко интересоваться всеми видами поэзии, и в частности народной русской сказкой:

И с дивной легкостью меж тем летает он
Вослед Бовы иль Еруслана.