Стихотворения 1921-1941 годов

— Народ! Какой народ!

Народ — такой, что и поэт —

Глашатай всех широт, —

Что и поэт, раскрывши рот,

Стоит — такой народ!

Когда ни сила не берет,

Ни дара благодать, —

Измором взять такой народ?

Гранит — измором взять!

(Сидит — и камешек гранит,

И грамотку хранит…

В твоей груди зарыт — горит! —

Гранат, творит — магнит.)

…Что радий из своей груди

Достал и подал: вот!

Живым — Европы посреди —

Зарыть такой народ?

Бог! Если ты и сам — такой,

Народ моей любви

Не со святыми упокой —

С живыми оживи!

20 мая 1939

11. «Не умрешь, народ…»

Не умрешь, народ!

Бог тебя хранит!

Сердцем дал — гранат,

Грудью дал—гранит.

Процветай, народ, —

Твердый, как скрижаль,

Жаркий, как гранат,

Чистый, как хрусталь.

Париж, 21 мая 1939

<12>. «Молчи, богемец! Всему конец…»

Молчи, богемец! Всему конец!

Живите, другие страны!

По лестнице из живых сердец

Германец входит в Градчаны.

<Этой басне не верит сам:

— По ступеням как по головам.>

— Конным гунном в Господень храм! —

По ступеням, как по черепам…

<1939>

<13>. «Но больнее всего, о, памятней…»

Но больнее всего, о, памятней

И граната и хрусталя —

Bceгo более сердце ранят мне

Эти — маленькие! — поля

Те дороги — с большими сливами

И большими шагами — вдоль

Слив и нив…

<1939>

DOUCE FRANCE [10]

Аdieu, France!

Аdiеu, France!

Аdiеu, France!

Marie Stuart[11]

Мне Францией — нету

Нежнее страны —

На долгую память

Два перла даны.

Они на ресницах

Недвижно стоят.

Дано мне отплытье

Марии Стюарт

5 июня 1939

«Двух — жарче меха! рук — жарче пуха…»

Двух — жарче меха! рук — жарче пуха!

Круг — вкруг головы.

Но и под мехом — неги, под пухом

Гаги — дрогнете вы!

Даже богиней тысячерукой

— В гнезд, в звезд черноте —

Как ни кружи вас, как ни баюкай

— Ах! — бодрствуете…

Вас и на ложе неверья гложет

Червь (бедные мы!).

Не народился еще, кто вложит

Перст — в рану Фомы.

7 января 1940

«Ушел — не ем…»

Ушел — не ем:

Пуст — хлеба вкус.

Всё — мел.

За чем ни потянусь.

…Мне хлебом был,

И снегом был.

И снег не бел,

И хлеб не мил.

23 января 1940

«Всем покадили и потрафили…»

Всем покадили и потрафили:

…….. — стране — родне —

Любовь не входит в биографию, —

Бродяга остается — вне…

* * *

Нахлынет, так перо отряхивай

……………………..………………..

Все даты, кроме тех, нед'oзнанных,

Все сроки, кроме тех, в глазах,

Все встречи, кроме тех, под звездами,

Все лица, кроме тех, в слезах…

* * *

О первые мои! Последние!

………………….………………

Вас за руку в Энциклопедию

Ввожу, невидимый мой сонм!

* * *

Многие мои! О, пьющие

Душу прямо у корней.

О, в рассеянии сущие

Спутники души моей!

Мучиться мне — не отмучиться

Вами, …………………………

О, в рассеянии участи —

Сущие души моей!

Многие мои! Несметные!

Мертвые мои (— живи!)

Дальние мои! Запретные!

Завтрашние не-мои!

Смертные мои! Бессмертные

Вы, по кладбищам! Вы, в кучистом

Небе — стаей журавлей…

О, в рассеянии участи

Сущие — души моей!

Вы, по гульбищам — по кладбищам —

По узилищам —

Январь 1940

Голицыно

«Пора! для этого огня…»

— Пора! для этого огня —

Стара!

— Любовь — старей меня!

— Пятидесяти январей

Гора!

— Любовь — еще старей:

Стара, как хвощ, стара, как змей,

Старей ливонских янтарей,

Всех привиденских кораблей

Старей! — камней, старей — морей…

Но боль, которая в груди,

Старей любви, старей любви.

23 января 1940

«Годы твои — гopa…»

— Годы твои — гopa,

Время твое — <царей.>

Дура! любить — стара.

— Други! любовь — cтapeй:

Чудищ старей, корней,

Каменных алтарей

Критских старей, старей

Старших богатырей…

29 января 1940

«Не знаю, какая столица…»

Не знаю, какая столица:

Любая, где людям — не жить.

Девчонка, раскинувшись птицей,

Детеныша учит ходить.

А где-то зеленые Альпы,

Альпийских бубенчиков звон…

Ребенок растет на асфальте

И будет жестоким — как он.

1 июля 1940

«Когда-то сверстнику…»

Когда-то сверстнику (о медь

Волос моих! Живая жила!)

Я поклялася не стареть,

Увы: не поседеть — забыла.

Не веря родины снегам —

………………..……………….

Тот попросту махнул к богам:

Где не стареют, не седеют…

…………………….…………

…………………….. старо

Я воспевала — серебро,

Оно меня — посеребрило.

Декабрь 1940

«Так ясно сиявшие…»

Так ясно сиявшие

До самой зари —

Кого провожаете,

Мои фонари?

Кого охраняете,

Кого одобряете,

Кого озаряете,

Мои фонари?

* * *

…Небесные персики

Садов Гесперид…

Декабрь 1940

«Пора снимать янтарь…»

Пора снимать янтарь,

Пора менять словарь,

Пора гасить фонарь

Наддверный…

Февраль 1941

«Всё повторяю первый стих…»

«Я стол накрыл на шестерых…»

Всё повторяю первый стих

И всё переправляю слово:

— «Я стол накрыл на шестерых»…

Ты одного забыл — седьмого.

Невесело вам вшестером.

На лицах — дождевые струи…

Как мог ты за таким столом

Седьмого позабыть — седьмую…

Невесело твоим гостям,

Бездействует графин хрустальный.

Печально — им, печален — сам,

Непозванная — всех печальней.

Невесело и несветло.

Ах! не едите и не пьете.

— Как мог ты позабыть число?

Как мог ты ошибиться в счете?

Как мог, как смел ты не понять,