Читаем Стихотворения полностью

Болотистым, пустынным лугомЛетим. Одни.Вон, точно карты, полукругомРасходятся огни.Гадай, дитя, по картам ночи,Где твой маяк…Еще смелей нам хлынет в очиНеотвратимый мрак.Он морем ночи замкнут — дальныйПростор лугов!И запах горький и печальныйТуманов и духов,И кольца сквозь перчатки тонкой,И строгий вид,И эхо над пустыней звонкойОт цоканья копыт —Всё говорит о беспредельном,Всё хочет нам помочь,Как этот мир, лететь бесцельноВ сияющую ночь!Октябрь 1912<p>Испанке</p>Не лукавь же, себе признаваясь,Что на миг ты был полон одной,Той, что встала тогда, задыхаясь,Перед редкой и сытой толпой…Что была, как печаль, величаваИ безумна, как только печаль…Заревая господняя славаИсполняла священную шаль…И в бедро уперлася рукою,И каблук застучал по мосткам,Разноцветные ленты рекоюБуйно хлынули к белым чулкам…Но, средь танца волшебств и наитий,Высоко занесенной рукойРазрывала незримые нитиМежду редкой толпой и собой,Чтоб неведомый северу танец,Крик Handa[12] и язык кастаньетПонял только влюбленный испанецИли видевший Бога поэт.Октябрь 1912<p>«В сыром ночном тумане…»</p>В сыром ночном туманеВсё лес, да лес, да лес…В глухом сыром бурьянеОгонь блеснул — исчез…Опять блеснул в тумане,И показалось мне:Изба, окно, гераниАлеют на окне…В сыром ночном туманеНа красный блеск огня,На алые гераниНаправил я коня…И вижу: в свете красномИзба в бурьян вросла,Неведомо несчастнымБыльём поросла…И сладко в очи глянулНеведомый огонь,И над бурьяном прянулИспуганный мой конь…«О, друг, здесь цел не будешь,Скорей отсюда прочь!Доедешь — всё забудешь,Забудешь — канешь в ночь!В тумане да бурьяне,Гляди, — продашь ХристаЗа жадные герани,За алые уста!»Декабрь 1912<p>«Есть времена, есть дни, когда…»</p>Есть времена, есть дни, когдаВорвется в сердце ветер снежный,И не спасет ни голос нежный,Ни безмятежный час труда…Испуганной и дикой птицейЛетишь ты, но заря — в крови…Тоскою, страстью, огневицейИдет безумие любви…Пол-сердца — туча грозовая,Под ней — всё глушь, всё немота,И эта — прежняя, простая —Уже другая, уж не та…Темно, и весело, и душно,И, задыхаясь, не дыша,Уже во всем другой послушнаДоселе гордая душа!22 ноября 1913<p>«Ты говоришь, что я дремлю…»</p>
Перейти на страницу:

Все книги серии Блок А.А. Сборники

Похожие книги

Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, но были и «Реквием», и лирика, и пронзительные последние стихи, и, конечно, песни – они звучали по радио, их пела вся страна, они становились лейтмотивом наших любимых картин. В книге наиболее полно представлены стихотворения, песни, поэмы любимого многими поэта.

Роберт Иванович Рождественский , Роберт Рождественский

Лирика / Песенная поэзия / Стихи и поэзия / Поэзия
Уильям Шекспир — вереница чувственных образов
Уильям Шекспир — вереница чувственных образов

  Хочу обратить внимание читателя, на то, что последовательность перевода и анализа сонетов в этом сборнике не случаен. Так как эти переводы отражает основные события адресанта сонетов и автора, связанные с сюжетом каждого. Вызывают чувство недоумения, кичливыми и поверхностными версиями переводов без увязки с почерком автора, а именно Шекспира. Мировоззрением, отражающим менталитет автора сонетов, чувствами, которые переживал он во время написания каждого сонета. В таких переводах на русский полностью отсутствуют увязки с автобиографическими или историческими событиями, которые автор подразумевал, описывая, делая намёк непосредственно в сюжетах сонетов. По этой причине, паттерн и авторский почерк полностью исчезли в их переводах. Что указывает на то, авторы переводов воспринимали автора сонетов, как некий символ. А не как живого человека с чувствами преживаниями, с конкретными врагами и друзьями, Но самое главное, нарекание вызывает неоспоримый и удручающий факт, что образ самого автора полностью выхолощен в таких неудачных переводах, где каждый переводчик выпячивал только себя со своим авторским почерком, литературными приёмами, которые абсолютно не характерны Шекспиру, как автору сонетов.

Alexander Sergeevich Komarov

Литературоведение / Поэзия / Лирика / Зарубежная поэзия / Стихи и поэзия