Стихотворения

…Ой, ну что ж тут говорить, что ж тут спрашивать?
Вот стою я перед вами, словно голенький.
Да, я с Нинулькою гулял с тёти-Пашиной,
И в «Пекин» её водил, и в Сокольники.

Поясок ей подарил поролоновый

И в палату с ней ходил в Грановитую.
А жена моя, товарищ Парамонова,
В это время находилась за границею.

А вернулась, ей привет – анонимочка:

Фотоснимок, а на нём – я да Ниночка!..
Просыпаюсь утром – нет моей кисочки,
Ни вещичек её нет, ни записочки!

Нет как нет,

Ну, прямо – нет как нет!

Я к ней в ВЦСПС, в ноги падаю,

Говорю, что всё во мне переломано.
Не серчай, что я гулял с этой падлою,
Ты прости меня, товарищ Парамонова!

А она как закричит, вся стала чёрная:

– Я на слёзы на твои – ноль внимания!
И ты мне лазаря не пой, я учёная,
Ты людям все расскажи на собрании!

И кричит она, дрожит, голос слабенький…

А холуи уж тут как тут, каплют капельки:
И Тамарка Шестопал, и Ванька Дёрганов,
И ещё тот референт, что из органов,

Тут как тут,

Ну, прямо – тут как тут!

В общем, ладно, прихожу на собрание.

А дело было, как сейчас помню, первого.
Я, конечно, бюллетень взял заранее
И бумажку из диспансера нервного.

А Парамонова, гляжу, в новом шарфике,

А как увидела меня – вся стала красная.
У них первый был вопрос –
«Свободу Африке!»,
А потом уж про меня – в части «разное».

Ну, как про Гану – все в буфет за сардельками,

Я и сам бы взял кило, да плохо с дeньгами,
А как вызвали меня, я свял от робости,
А из зала мне кричат: «Давай подробности!»

Все, как есть,

Ну, прямо – все, как есть!

Ой, ну что ж тут говорить, что ж тут спрашивать?

Вот стою я перед вами, словно голенький.
Да, я с племянницей гулял с тёти-Пашиной,
И в «Пекин» её водил, и в Сокольники.

И в моральном, говорю, моём облике

Есть растленное влияние Запада.
Но живём ведь, говорю, не на облаке,
Это ж только, говорю, соль без запаха!

И на жалость я их брал, и испытывал,

И бумажку, что я псих, им зачитывал.
Ну, поздравили меня с воскресением:
Залепили строгача с занесением!

Ой, ой, ой,

Ну, прямо – ой, ой, ой…

Взял я тут цветов букет покрасивее,

Стал к подъезду номер семь, для начальников.
А Парамонова, как вышла – стала синяя,
Села в «Волгу» без меня и отчалила!

И тогда прямым путём в раздевалку я

И тёте Паше говорю: мол, буду вечером.
А она мне говорит: «С аморалкою
Нам, товарищ дорогой, делать нечего.

И племянница моя, Нина Саввовна,

Она думает как раз то же самое,
Она всю свою морковь нынче прoдала
И домой по месту жительства отбыла».

Вот те на,

Ну, прямо – вот те на!

Я иду тогда в райком, шлю записочку:

Мол, прошу принять по личному делу я.
А у Грошевой как раз моя кисочка,
Как увидела меня – вся стала белая!

И сидим мы у стола с нею рядышком,

И с улыбкой говорит товарищ Грошева:
– Схлопотал он строгача – ну и ладушки,
Помиритесь вы теперь по-хорошему!

И пошли мы с ней вдвоём, как по облаку,

И пришли мы с ней в «Пекин» рука об руку,
Она выпила дюрсо, а я перцовую
За советскую семью образцовую!

Вот и всё!

<1963?>