Стихотворения

Она с рожденья пряла,
так свыше суждено,
и пело и плясало
ее веретено.
Вот солнце засияло
к ней в узкое окно,
и пело и плясало
ее веретено.
Прядет, прядет без срока,
хоть золотую нить
с лучом звезды далекой
рука могла бы свить.
Но пробил час, вот слышит
веселый стук копыт,
и нить рука колышет.
и сердце чуть дрожит.
Вскочила, оробелый
в окно бросает взор,
пред нею Рыцарь Белый
летит во весь опор.
Все видит: щит, облитый
лучами чистых звезд.
и на груди нашитый
широкий, красный крест:
В нем все так несказанно,
над шлемом два крыла…
и нить свою нежданно
рука оборвала.
Нить гаснет золотая,
как тонкий луч небес,
и милый образ, тая,
быстрее сна исчез.
Кто нить больную свяжет,
как снова ей блеснуть,
и сердцу кто расскажет,
куда он держит путь?
И день и ночь на страже
над нею Смерть, давно
ее не вьется пряжа.
молчит веретено.
— «Приди же, Смерть, у прялки
смени меня, смени!..
О. как ничтожно жалки
мои пустые дни!..
Вы, Ангелы, шепните,
как там соединить
две золотые нити
в одну живую нить!..
Я в первый раз бросаю
высокий терем мой,
и сердце рвется к Раю,
и очи полны тьмой!..
Вот поступью несмелой
к волнам сбегаю я.
где, словно лебедь белый,
качается ладья.
И к ней на грудь в молчанье
я, как дитя, прильну
и под ее качанье
безропотно усну!»

Белый рыцарь

Рыцарь, я тебе не верю!
Пламень сердца скрыт бронею,
и твоей перчатки страшно
мне холодное пожатье.

Страшен мне твой крест железный —

рукоять меча стального,
речь сквозь черное забрало…
Я тебе не верю, Рыцарь!

Рыцарь, страшны мне рассказы

про зверей и великанов,
страшны мне святые гимны,
что поют самосожженье.

Рыцарь, Рыцарь, будь мне братом!

опусти свой щит тяжелый,
подними свое забрало
и сойди с коня на землю!

Рыцарь, я не королева,

не волшебница, не фея!
Видишь, выплаканы очи
и безжизненны ланиты!

Знаешь, вещий сон мне снился,

(я была почти ребенком),
говорят, что сны от Бога,
был то сон, была то правда?

Как-то я порой вечерней

под окном одна грустила,
вдруг в окне предстал мне Рыцарь,
чудный рыцарь, Рыцарь Белый.

Трижды он позвал: «Мария!»

и исчез, а я не знала,
то мое ль он назвал имя,
или Деву Пресвятую!

Мне одежду лобызая,

он исчез во мраке ночи.
только там на дальнем небе
сорвалась звезда большая!

И во мне звучит немолчно

с этих пор призыв «Мария!»
Говорят, что сны от Бога,
был то сон, была то правда?

Я с тех пор, как неживая,

я не плачу пред Мадонной;
на Ее груди Младенец,
я же вовсе одинока.

Будь мне братом, милый Рыцарь!

О, сойди ко мне на землю,
чтоб остаток дней могла я
на груди твоей проплакать.

Любовь и смерть

(Три сонета)

I.