В долгой, тяжёлой разлукеЦелые годы прошли;Горя, страданья и мукиМного они принесли…Стал я о воле смутнееПомнить, как будто о сне…Только друзья всё яснееЗдесь вспоминаются мне.Часто сквозь сумрак темницы,В душной каморке моей,Вижу я смелые лицаВерных свободе людей.Часто, как будто живые,В этой тиши гробовойОбразы их дорогиеЯсно встают предо мной…Всё здесь они оживляют,Всё согревают они,Быстро в душе пробуждаютВеру в грядущие дни…Кажется, вот раздаётсяГолос их здесь, в тишине…Словно струя пронесётсяВоздуха с воли ко мне!Знаю я, тёмные силыИх не согнут перед злом, —Будут они до могилыБиться с народным врагом![1]1875Петропавловская крепость
В доме предварительного заключения
Комнатки, точно пчелиные соты,Стройно и плотно, рядами, стоят;Люди в них тихо, без дел и заботы,Словно личинки в тех сотах, сидят.Самою чистою пылью одетыСтены кругом, от окон до дверей,Лишнего воздуха, вредного светаНет – как ума в голове у царей.Точно орехам под их скорлупою,Так нам уютно в каморке пустой!Сколько удобств!.. И за нашей стеноюСтали мы бодры, как мухи зимой!..[2]1877
Проклятие!
Проклятие! Пиши стихи в тюрьме,Когда на воле ждёт не слово – дело!Да, жить одной мечтою надоело…Бесплодно бьётся мысль в моём уме…Когда к борьбе с неправдой злойСтремится всё живое,Когда повсюду гнёт тупойДа рабство вековое,Тогда нет сил в тюрьме сидетьИ песни о неволе петь.Тогда, поэт, бросай перо скорейИ меч бери, чтоб биться за свободу:Стеснённому неволею народуТы не поможешь песнею своей…Нет! Не рождён поэтом я!..Средь грёз и рифм забытьсяЯ не могу! Душа мояК борьбе с врагом стремится!И муза мне на ум нейдёт…Лишь жажда воли сердце рвёт![3]1877