Ей было восемнадцать весен,Уж Сирин с прозелени сосенНе раз налаживал свирель,Чтобы в крещенскую метельИли на красной ярой горкеПараше, по румяной зорьке,Взыграть сладчайшее люблю…Она на молодость своюСмотрела в веницейский складень,При свечке, уморяся за день,В большом хозяйстве хлопоча.На косы в пядь, на скат плечаГлядело зеркало со свечкой,А Сирин, притаясь за печкой,Свирель настраивал сверчком,Боясь встревожить строгий домИ сердце девушки пригожей.Она шептала: Боже, Боже!Зачем родилась я такой, —С червонной, блёскою косой,С глазами речки голубее?!Уйду в леса, найду злодея,Пускай ограбит и прибьет,Но только душеньку спасет!..Люблю я Федю СтратилатаВ наряде, убраном богатоТопазием и бирюзой!..Егорья с лютою змеей, —Он к Алисафии прилежен…Димитрий из Солуня режеПриходит грешнице на ум,И от его иконы шумЯ чую вещий, многокрылый…Возьму и выйду за Вавила,Он смолокур и древодел!.. —Тут ясный Сирин не стерпелИ на волхвующей свирели,Как льдинка в икромет форели,Повывел сладкое — люблю…Метель откликнулась: фи-ю!..Параша к зеркалу все ближе,Свеча горит и бисер нижет,И вдруг расплакалась она —Вавилы рыжего жена:Одна я — серая кукушка!..Была б Аринушка подружка, —Поплакала бы с ней вдвоем!.. —За ужином был свежий сом.— К Аринушке поеду, тятя, —Благословите погостить! —— Кибитку легче на раскате, —Дорога ноне, что финить,В хоромах векше не сидится!.. —Отец обычаем бранится.