Стихотворения

628. НА РАССВЕТЕ

Я показывал твой смятый снимок

трем блудницам. Плыл кабак ночной.
Рассвело. Убогий город вымок
в бледном воздухе. Я шел домой.

Освещенное окно, где черный

человечек брился, помню; стон
первого трамвая; и просторный,
тронутый рассветом небосклон.

Боль моя лучи свои простерла,

в небеса невысохшие шла.
Голое переполнялось горло
судорогой битого стекла.

И окно погасло: кончил бриться.

День рабочий, бледный, впереди.
А в крови все голос твой струится:
«навсегда», сказала, «уходи».

И подумала; и где-то капал

кран; и повторила: «навсегда».
В обмороке, очень тихо, на пол
тихо соскользнула, как вода.

8 февраля 1924, Берлин

629. ВЕЧЕР

Я в угол сарая кирку и лопату

     свалил с плеча и пот отер,
и медленно вышел навстречу закату
     в прохладный розовый костер.

Он мирно пылал за высокими буками,

     между траурных ветвей,
где вспыхнул на миг драгоценными звуками
     напряженный соловей.

И сдавленный гам, жабий хор гуттаперчевый

     на пруду упруго пел.
Осекся. Пушком мимолетным доверчиво
     мотылек мне лоб задел.

Темнели холмы: там блеснул утешительный

     трепет огоньков ночных.
Далече пропыхивал поезд. И длительно
     свистнул… длительно утих… —

И пахло травой. И стоял я без мысли.

     Когда же смолк туманный гуд,
заметил, что смерклось, что звезды нависли,
     что слезы по лицу текут.

10 июля 1924.

630. УТРО

Шум зари мне чудился, кипучий

муравейник отблесков за тучей.
На ограду мрака и огня,
на ограду реющего рая
облокачивался Зодчий Дня,
думал и глядел, не раскрывая
своего туманного плаща,
как толпа работников крылатых,
крыльями блестящими треща,
солнце поднимает на канатах.

Выше, выше… выше! Впопыхах

просыпаюсь. Купол занавески,
полный ветра, в синеватом блеске
дышит и спадает. Во дворах
по коврам уже стучат служанки,
и пальбою плоской окружен,
медяки вымаливает стон
старой, удивительной шарманки…

5 декабря 1924, Берлин