Стихотворения

Я все скрывал от вас... Внимайте! наконец

Я разрешил мою задачу!..

Да, господа! мир обновлен. - Века

К благословенному придвинули нас веку.

Вам скажет всякая приказная строка,

Что счастье нужно человеку.

Народы поднялись и обнажили меч,

Но образумились и обнялись как братья.

Гербы и знамена - все надо было сжечь,

Чтоб только снять печать проклятья.

Настало царствие небесное - светло

Просторно... - На земле нет ни одной столицы,

Тиранов также нет - и все как сон прошло:

Рабы, оковы и темницы

Науки царствуют - виденья отошли,

Одни безумцы ими одержимы...

Чу! слышите - поют со всех концов земли

Невидимые херувимы.

Ликуйте! вечную приветствуйте весну!

Свободы райской гимн из сердца так и рвется

И я тянусь, тянусь, как луч, в одну струну

Что, если сердце оборвется!..

1859

* * *

Я ль первый отойду из мира в вечность - ты ли,

Предупредив меня, уйдешь за грань могил,

Поведать небесам страстей земные были,

Невероятные в стране бесплотных сил!

Мы оба поразим своим рассказом небо

Об этой злой земле, где брат мой просит хлеба,

Где золото к вражде - к безумию ведет,

Где ложь всем явная наивно лицемерит,

Где робкое добро себе пощады ждет,

А правда так страшна, что сердце ей не верит,

Где - ненавидя - я боролся и страдал,

Где ты - любя - томилась и страдала;

Но

Ты скажи, что я не проклинал;

А я скажу, что ты благословляла!..

<1860>

ЧАЙКА

Поднял корабль паруса;

В море спешит он, родной покидая залив,

Буря его догнала и швырнула на каменный риф.

Бьется он грудью об грудь

Скал, опрокинутых вечным прибоем морским,

И белогрудая чайка летает и стонет над ним.

С бурей обломки его

В даль унеслись; - чайка села на волны - и вот

Тихо волна, покачав ее, новой волне отдает.

Вон - отделились опять

Крылья от скачущей пены - и ветра быстрей

Мчится она, упадая в объятья вечерних теней.

Счастье мое, ты - корабль:

Море житейское бьет в тебя бурной волной;

Если погибнешь ты, буду как чайка стонать над тобой;

Буря обломки твои

Пусть унесет! но - пока будет пена блестеть,

Дам я волнам покачать себя, прежде чем в ночь улететь,

<186О>

БЕЗУМИЕ ГОРЯ

(Посв. пам. Ел. П....й)

Когда, держась за ручку гроба,

Мой друг! в могилу я тебя сопровождал

Я думал: умерли мы оба

И как безумный - не рыдал.

И представлялось мне два гроба:

Один был твой - он был уютно-мал,

И я его с тупым, бессмысленным вниманьем

В сырую землю опускал;

Другой был мой - он был просторен,

Лазурью, зеленью вокруг меня пестрел,

И солнца диск, к нему прилаженный, как бляха

Роскошно золоченая, горел.

Когда твой гроб исчез, забросанный землею,

Увы! мой - все еще насмешливо сиял,

И озирался я, покинутый тобою,

Душа души моей! - и смутно сознавал,

Как не легко в моем громадно-пышном гробе

Забыться - умереть настолько, чтоб забыть

Любви утраченное счастье,

Свое ничтожество и - жажду вечно жить.

И порывался я очнуться - встрепенуться

Подняться - вечную мою гробницу изломать

Как саван сбросить это небо,

На солнце наступить и звезды разметать

И ринуться по этому кладбищу,

Покрытому обломками светил,

Туда, где ты - где нет воспоминаний,

Прикованных к ничтожеству могил.

1860

* * *

Я читаю книгу песен,

"Рай любви - змея любовь"

Ничего не понимаю

Перечитываю вновь.

Что со мной! - с невольным страхом

В душу крадется тоска...

Словно книгу заслонила

Чья-то мертвая рука

Словно чья-то тень поникла

За плечом - ив тишине

Тихо плачет - тихо дышит

И дышать мешает мне.

Словно эту книгу песен

Прочитать хотят со мной

Потухающие очи

С накипевшею слезой.

<1861>

БЕГЛЫЙ

- Ты куда, удалая ты башка?

Уходи ты к лесу темному пока:

Не сегодня-завтра свяжут молодца.

Не ушел ли ты от матери-отца?

Не гулял ли ты за Волгой в степи?

Не сидел ли ты в остроге на цепи?

"Я сидел и в остроге на цепи,

Я гулял и за Волгой в степи,

Да наскучила мне волюшка моя,

Воля буйная, чужая, не своя.

С горя, братцы, изловить себя я дал

Из острога, братцы, с радости бежал.

Как в остроге-то послышалося нам,

Что про волю-то читают по церквам,

Уж откуда сила-силушка взялась:

Цепь железная, и та, вишь, порвалась!

И задумал я на родину бежать;

Божья ночка обещалась покрывать.

Я бежал - ног не чуял под собой...

Очутился на сторонушке родной,

Тут за речкой моя матушка живет,

Не разбойничка, а сына в гости ждет.

Я сначала постучуся у окна

Выходи, скажу, на улицу, жена!

Ты не спрашивай, в лицо мне не гляди,

От меня, жена, гостинчика не жди.

Много всяких я подарков тебе нёс,

Да, вишь, как-то по дороге все растрёс;

Я вина не пил - с воды был пьян,

Были деньги - не зашил карман.

Как нам волю-то объявят господа,

Я с воды хмелен не буду никогда;

Как мне землю-то отмерят на миру

Я в кармане-то зашью себе дыру.

Буду в праздники царев указ читать...

Кто же, братцы, меня может забижать?"

- Ты куда, удалая ты башка?

Уходи ты к лесу темному пока.

Хоть родное-то гнездо недалеко,

Ночь-то месячна: признать тебя легко.

Знать, тебе в дому хозяином не быть,

По дорогам, значит, велено ловить,

<1861>

ДВОЙНИК

Я шел и не слыхал, как пели соловьи,

И не видал, как звезды загорались,

И слушал я шаги - шаги, не знаю чьи,

За мной в лесной глуши неясно повторялись.

Я думал - эхо, зверь, колышется тростник;

Я верить не хотел, дрожа и замирая,

Что по моим следам, на шаг не отставая,

Идет не человек, не зверь, а мой двойник.