Стихотворения

А она цветы да ленты

В косу черную вплетет..."

"Вон, кацап пошел к арбузам

На зеленую бахчу,

Поднял дыню и - глазами

Провожает саранчу.

Ишь несется! нет конца ей...

Помутила небеса;

Но не села к нам, не съела

Ни пшеницы, ни овса..."

"Значит, все благополучно?"

"Слава богу, куманек!.."

Так они ведут беседу

С бугорка на бугорок...

Но проходит лето, - к югу

За дождем летят грачи;

Опустели огороды,

Обезлюдели бахчи...

Воротилась ли к кацапу

Беспокойная жена?

Не видать... Денек был серый,

Ночь дождлива и бурна.

Сквозь заплаканные окна

Тускло светят огоньки...

И, взъерошенные бурей,

Приуныли хуторки.

Да и на сердце неладно...

Что-то втайне их мутит,

Недовольны чем-то, - каждый

Подозрительно молчит.

Вот глядит один и видит

Ночью красное пятно...

Пригляделся, - у кацапа

Занавешено окно.

Лето целое ни разу

Не подумал он о том,

Чтоб к окну приладить ставень

Иль заткнуть стекло тряпьем.

Так зачем же занавеска?

Аль кацап, хоть и женат,

Позабыл семью и бога,

И боится - подглядят.

Вот другой глаза таращит

(Он, старик, дремал весь день)

И в потемках видит: кто-то

Перелез через плетень.

И за грядами, где бурый

Хмель оборван и повис,

У скамьи сошлись две тени

И любовно обнялись.

Хуторок не скоро понял:

"Что за черт!.. одни!. впотьмах!.."

Подошли, - скрипит ступенька

Спичка чиркнула в сенях...

Эге-ге! Дивчину вашу

Не сберег и домовой...

Вот каков наш астраханец!

И добро бы холостой!

"Ах, грехи, грехи!" И утром

Проболтался хуторок...

Ахнув, бросила старушка

Недовязанный чулок.

Видит, - внучка в новых бусах,

И с нечесаной косой...

"Ах, такая ты, сякая!

Что ты сделала с собой!.."

Внучка вспыхнула, бормочет:

"Я ли первая грешна!.."

То-то будет ад кромешный,

Как воротится жена!..

Хуторки видали виды,

Знают, правдой дорожа,

Что такой любви с похмелья

Недалеко до ножа.

И глядят уже сердито

Друг на друга хуторки,

Старикам такие шашни,

Очевидно, не с руки...

Иногда, назло им, ночью

Тут такая тишина,

Так ярка в холодном небе

Одинокая луна;

Так роса блестит на серых

Паутинках лебеды,

Что и ночью ясно видны

Им знакомые следы.

И не только вдоль тропинки

Слышен шелест резвых ног,

Видно, чья перебегает

Тень с порога на порог...

Иногда ж, назло им, тучи

Так туманят глушь степей,

Так дождит, что слышен гомон

Землю роющих ключей;

Так тоскливо, что уж лучше

Внучки дома не ищи;

Тут всю ночь одна старуха

Дрогнет лежа на печи.

Хуторки дрожат и жмутся,

Внемля гулу голосов,

Вою, свисту, бормотанью

Разгулявшихся ветров.

Чу! не ведьма ли промчалась,

Ухватясь за помело?

Что-то шаркнуло по кровле...

Клок соломы унесло.

Не бесов ли стая скачет,

Не телега ли стучит?

Не жена ли из-за Волги

К другу милому спешит?

Хуторки не спят - и в страхе

Чутко слушают впотьмах,

Не слыхать ли ночью крика

Или стука в воротах?!.

1895

* * *

Если б смерть была мне мать родная,

Как больное, жалкое дитя,

На ее груди заснул бы я

И, о злобах дня позабывая,

О самом себе забыл бы я.

Но она - не мать, она - чужая,

Грубо мстит тому, кто смеет жить,

Мыслить и мучительно любить,

И, покровы с вечности срывая,

Не дает нам прошлое забыть.

<1897>

* * *

И любя и злясь от колыбели,

Слез немало в жизни пролил я;

Где ж они - те слезы? Улетели,

Воротились к Солнцу бытия.

Чтоб найти все то, за что страдал я,

И за горькими слезами я

Полетел бы, если б только знал я,

Где оно - то Солнце бытия?..

<1898>

* * *

Еще не все мне довелось увидеть...

И вот одно осталось мне:

Закрыв глаза, любить и ненавидеть

Бесплодно, смутно - как во сне!

1898

МЕЧТАТЕЛЬ

(Юноша 30-х годов XIX столетия)

(Отрывки из поэмы)

Вера есть величайший акт человеческой свободы.

В. Жуковский

Мертвые суть невидимые, но не отсутствующие.

Отдадим справедливость смерти.

Виктор Гюго

I

Те образы, черты которых были

Так живы, так знакомы не одним

Моим глазам, и навсегда могилой

Заслонены и даже как бы смыты

Потоком лет - не призраки ли?..

Но они как бы вернулись и - зовут...

Или, безмолвствуя, мне указуют

На прошлое. И в этом прошлом я

Кажусь им тенью, мертвой для живых

Живой для них, - по существу такой же,

Как и они. И вижу я себя

С другим лицом, в кругу других, когда-то

Мне близких лиц...

И вот одно из них,

Которых тень иль дух неуловимый,

Никем не ведомый, никем не зримый,

В моей душе иль в памяти моей

Приемлет вновь и цвет и очертанья

И голос - это милое лицо

Ровесника и друга школьных лет,

Поэта-мистика, который мне вверял

Наивные мечты свои. Увы!

В тридцатые года романтик юный

Сгорел от них, и на моих глазах

Угас навеки...

Звали мы его

Вадимом, а фамилия его

Была Кирилин. Будь он жив, - быть может,

Он так же бы боролся и с нуждой,

И с неотвязной музой.

Но его чело

Не знает терний, и он спит глубоко

В сырой могиле, и могилы этой,

Когда-то дорогой и орошенной

Слезами и увенчанной цветами

Из городских садов, теперь никто бы

И не нашел... Не долговечно наше

Посмертное жилище, как и все

На свете.

Но каким воскрес он

В моих воспоминаньях, как любимый

Товарищ, пусть таким и выплывает

На этот лист бумаги, для того,

Чтоб перейти в печать или в камин

Что иногда почти одно и то же...

.... ........

IV

В летний день, бывало,

По воскресеньям, уходил он в рощу,

Что примыкала к городскому валу,

И где паслись коровы. Звук свирели

Пастушеской и ржанье кобылицы

Стреноженной, и перекатный шум

Колеблемых дыханьем ветра листьев,