Стихотворения

Написано много о ревности,
о верности, о неверности.
О том, что встречаются двое,
а третий тоскует в походе.

Мы ночью ворвались в Одоев,

пути расчищая пехоте.
И, спирт разбавляя водою,
на пламя глядели устало.

(Нам все это так знакомо!..)

Но вот
     на пороге
            встала
хозяйка нашего дома.
Конечно,
     товарищ мой срочно
был вызван в штаб к военкому.
Конечно,
     как будто нарочно
одни мы остались дома.

Тяжелая доля солдаток.

Тоскою сведенное тело.
О, как мне в тот миг захотелось
не вшивым,
       не бородатым,—
быть чистым,
          с душистою кожей.
Быть нежным хотелось мне.
                      Боже!..

В ту ночь мы не ведали горя.

Шаблон:
     мы одни были в мире…
Но вдруг услыхал я:
               Григорий…
И тихо ответил:
          Мария…

Мария!

   В далеком Ишиме
ты письма читаешь губами.
Любовь —
     как Сибирь — нерушима.
Но входит,
     скрипя костылями,
солдат никому не знакомый,
как я здесь,
       тоской опаленный.
Его
 оставляешь ты дома.
И вдруг называешь:
             Семеном.
Мария!
    Мое это имя.
И большего знать мне не надо.
Ты письмами дышишь моими.
Я знаю.
Я верю.
Ты рядом.

1942

СМЕРТЬ БОЙЦА

Хороним друга.
Мокрый снег.
Грязища.
Полуторка ползет на тормозах.
Никак правофланговый не отыщет
песчинку в затуманенных глазах.

Торжественная музыка Шопена.

Нелютая карпатская зима.
И люди покидают постепенно
с распахнутыми окнами дома.

И тянется по улицам колонна

к окраине, до самого хребта.
Лежит он, запеленатый в знамена.
Откинуты в полуторке борта.

А на полные вырыта могила,

а на поляне громыхнул салют,
а чья-то мать уже заголосила,
а письма на Урал еще идут,
а время невоенное.
                             И даже
не верится, что умер человек.
Еще не раз стоять нам без фуражек —
такой уже нелегкий этот век.

Уходят горожане постепенно,

и женщины, вздыхая, говорят:
— Погиб герой!
В бою погиб военный!
Как им скажу,
что не убит солдат,
что трое суток в тихом лазарете
он догорал,
он угасал в ночи,
ему глаза закрыли на рассвете
бессонные, усталые врачи?

Ну как скажу,—

привыкли за три года,
что умирают русские в бою.
И не иначе!

Грустная погода.

Но запевалы вспомнили в строю
о том, как пулеметные тачанки
летали под обвалами свинца.

И снова говорили горожанки:

— Так провожают павшего бойца…

1947

НА СТАРОЙ ГРАНИЦЕ