Стихотворения

Но те, что так рьяно бранились здесь,

Так ли уж вправду чисты душою?

И прежде чем друга разить мечом,

Пусть каждый себя пощипать научится.

Ах, я клеветник? Хорошо. Начнем!

Давайте выясним, что получится?!

Пусть те, кто женам не изменяли,

И те, кто не знали в жизни своей

Ни ласк, ни объятий чужих мужей, —

Спокойно останутся в этом зале.

А все остальные, – он руки воздел, —

Немедля в ад крематория! —

Зал ахнул и тотчас же опустел…

Страшная вышла история.

1969

Весенний жребий

Нам по семнадцать. Апрельским днем,

Для форса дымя «Пальмирой»,

Мы на бульваре сидим впятером,

Болтаем о боксе, но втайне ждем

Наташку из третьей квартиры.

Мы знаем, осталось недолго ждать

Ее голосок веселый.

Она возвращается ровно в пять

Из музыкальной школы.

– Внимание! Тихо. Идет Наташка!

Трубы, играйте встречу! —

Мы дружно гудим и, подняв фуражки,

Рявкаем: – Добрый вечер!

Наташка морщится: – Просто смешно,

Не глотки, а фальшь несносная.

А я через час собираюсь в кино.

Если хотите, пойдем заодно,

Рыцарство безголосое.

– Нет, – мы ответили, – так не пойдет.

Пусть кто-то один проводит.

Конечно, рыцари дружный народ,

Но кучей в кино не ходят.

Подумай и выбери одного! —

Мы спорили, мы смеялись,

В то время как сами, невесть отчего,

Отчаянно волновались.

Наморщив носик и щуря глаз,

Наташка сказала: – Бросьте!

Не знаю, кого и выбрать из вас?

А впрочем, пусть жребий решит сейчас,

Чтоб вам не рычать от злости.

Блокнотик вынула голубой.

– Уймитесь, волнения страсти!

Сейчас занесу я своей рукой

Каждого в «Листик счастья».

Сложила листки – и в карман пальто.

– Вот так. И никто не слукавит.

Давайте же, рыцари. Смело! Кто

Решенье судьбы объявит?

Очкарик Мишка вздохнул тайком:

– Эх, пусть неудачник плачет! —

Вынул записку и с мрачным лицом

Двинул в ребра мне кулаком:

– Ладно! Твоя удача.

Звезды в небе уже давно

Синим горят пожаром,

А мы все идем, идем из кино

Гоголевским бульваром…

Наташка стройна и красива так,

Что вдоль по спине мурашки.

И вот совершил я отчаянный шаг —

Под руку взял Наташку!

Потом помолчал и вздохнул тяжело:

– Вечер хорош, как песня!

Сегодня, право, мне повезло,

А завтра вот – неизвестно…

Ребята потребуют все равно

«Рыцарской лотереи»,

И завтра, быть может, с тобой в кино

Пойдет… Ты смеешься? А мне не смешно —

Кто-то из них, злодеев!

– А ты погоди, не беги в кусты.

Вдруг снова счастливый случай?!

Вот я так уверена в том, что ты

Ужасно какой везучий!

Когда до подъезда дошли почти

Шепнула: – Ты все не веришь?

Вот тут остальные записки. Прочти.

Но только ни звука потом, учти! —

И тенью скользнула к двери.

Стоя с метелкой в тени ларька,

Суровая тетя Паша

Все с подозреньем из-под платка

Смотрела на странного чудака,

Что возле подъезда пляшет.

Нет, мой полуночно-счастливый смех

Старуха не одобряла.

А я был все радостней, как на грех,

Еще бы: на всех записках, на всех,

Имя мое стояло!

1969

* * *

1941 год. Будущий поэт после окончания 10-го класса

Через край

Она журила своих подруг

За то, что те в любви невнимательны:

– Раз любишь – то все позабудь вокруг!

И где бы ни был твой близкий друг,

Будь рядом с ним всюду и обязательно!

Сама же и вправду давным-давно

Она ходила за милым следом:

На стадионы, в театр, в кино,

Была с ним, когда он играл в домино,

Сидела в столовке за каждым обедом.

Стремясь все полней и полней любить,

Мчалась за ним на каток, на танцы

И даже выучилась курить,

Чтоб и в курилках не разлучаться.

И так – с утра до темна. Всегда,

Не пропустив ни одной минутки,

И только шептала ему иногда:

– Вот свадьбу сыграем и уж тогда

Рядышком будем всю жизнь все сутки!

И, раздувая любви накал,

Так в своем рвении преуспела,

Что раз он вдруг дико захохотал,

Прыгнул в окно и навек пропал!

Вот как она ему надоела…

1969

Микрофонные голоса

Улыбка, открытые плечи.

Сказочные ресницы.

Шумный эстрадный вечер,

На сцене поет певица.

Голос, раздвинув стены,

Рушится лавой снежной.

И хоть он ничуть не нежный,

Но мощный зато отменно.

И вдруг, нелепая штука

(Ну надо же так случиться!):

Рот открывает певица —

И… никакого звука!

В каком-то смешном молчанье —

Движения губ и рук.

Словно на телеэкране,

Если выключить звук.

Зал охнул и рассмеялся.

– В чем дело? – А весь «пассаж»

Техникой объяснялся:

Взял микрофон и сломался,

Сломался, да и шабаш!

А у певицы этой

(В том-то и весь секрет!)

Есть все: и страсть, и браслеты,

И платье броского цвета,

Вот голоса только нет…

Забавно? Да нет, не очень!

Что ж будет в конце концов?

И сколько же, между прочим,

Сейчас вот таких певцов!

Давно ль были главным не волосы,

Не жест и не цвет лица.

Певец начинался с голоса.

Нет голоса – нет певца!

И вдруг откуда-то выплыли

На сцену с недавних пор

Какие-то сиплые, хриплые,

Ну, словно как на подбор!

Выходят непринужденно

И, безголосье скрывая,

Пищат, почти припадая

К спасительным микрофонам.

Знаю: есть исключения,

Но я сегодня отставил их.

Речь мы ведем о правилах,

И я говорю о пении.

Неужто поздно иль рано

Голоса трель соловьиную

Заменит стальная мембрана,

Вопящая по-ослиному?!

Пусть в конвульсивном вое

Хрипят безголосо где-то.

А нам для чего такое?

У нас-то откуда это?!

И разве же это дело —

Жужжать в микрофон шмелями?

Неужто же оскудела

Земля моя соловьями?

Такими, что разом кинут