Стихотворения

Мирно трещит у окошка
Кенар, не чуя весны,
В садике сохнет дорожка,
Млеют кусты бузины.

Там, по дорожке, когда-то

В креслах возили его…
Звякнула чёрство лопата —
Крест, под крестом никого.

Продано кресло татарам,

Вышла за друга жена…
Мы только с кенаром старым,
Да вот, пожалуй, весна,

Помним о том, что забыто…

Точно подкова конём
Сброшена в беге с копыта
И зарастает быльём.

1912 г.

ОСЕННЕЕ

Все больше звёзд, и млечный путь так чёток
И крепок воздух кованых ночей.
Как тяжелобольной, день напряжённо кроток
Сиянием остуженных лучей.

Как будто опускается незримо,

Что день, то глубже строгий светлый лес
И всё в воде: стволы, дома и струйки дыма…
А свод ветвей — подводных трав навес.

И птицы осени — удод, и дятел,

И поползень — ритмично, как в воде,
Летят-плывут, кружась, и я для них утратил
Людское зло, забыто о вражде.

Мы все в глубоком озере. Над нами

Высоко тянут баржи-облака,
И солнце нам сквозит далёкими лучами,
И холоден и крепок наст песка.

Чу! Пароход кричит! Там пристань где-то,

Там где-то шум надводной жизни… Пусть!
Под ровный гул воды мы грезим, и согрета
Остуженным теплом покоя наша грусть.

1912 г.

ЧЕРНИЛЬНЫЕ ОРЕШКИ

В дуплах дубов заботливая глина
И — старцам вновь возвращена листва —
Пусть ствол во мху, и в ветках паутина,
И там, вверху, в расщелинах, трава.

Здесь много милого: лишайник ставит вешки,

Усач и златки петли заплели,
И вялые чернильные орешки,
И гулкие заржавленные пни.

Дорожка вспухла от кротовых кочек,

Скамья давно без спинки и доски,
В её столбах так много нор и точек
Точильщиков, а в трещинах трухи.

Сюда ведёт меня воспоминанье

И к старости направленные дни
На странное безмолвное свиданье:
Меня встречает мама у скамьи.

Здесь наше прошлое, мы в нем двояшки,

Взволнованно идем по парку — я
Ищу в корнях чернильные орешки,
Она — любовь, и юность, и меня.

1913 г.

ДИАКОН

Памяти диакона А.Г.Левшина церкви

Тарасовской богадельни на Шаболовке,

скончавшегося в заутреню 14-IV-1913 г.[2]