Стихотворения. Четыре десятилетия

Он поймал себя, пылкий, на том ощущенье,
Обнимая ее, что опять — в лабиринте,
Правда, в этот раз — в маленьком, и восхищенье
Испытал: с этим делом у них тут на Крите
Хорошо, как нигде. И, смутясь, свою рыбку
Прижимал, словно птичку, к себе что есть силы.
В полумраке она разглядела улыбку
У него на лице и подумала: милый!

Хорошо, что не все наши мысли и тени
Мыслей, проблески, молнии, вспышки, догадки
Для сторонних, — чужих и родных — наблюдений
Абсолютно открыты, — смешны они, сладки,
Прихотливы, сомнительны, непроизвольны,
Безответственны, жутки, Бог знает откуда
К нам приходят, темны их пути и окольны.
Он сказал ей, опомнившись: ты мое чудо!

Лишайничек серый, пушистый, на дачном заборе…

Лишайничек серый, пушистый, на дачном заборе,
Такой бархатистый, — свидетелем будь в нашем споре.
Жизнь — чудо, по-моему, чудо. Нет, горечь и горе.

Да, горечь и горе, а вовсе не счастье и чудо.
На дачном заборе, слоистый, не знаю откуда.
Такой неказистый, пусть видит, какой ты зануда!

Какие лишенья на мненье твое повлияли,
Что вот утешенья не хочешь, — кружки и спирали
Под пальцами мелкие, пуговки, скобки, детали.

Всего лишь лишайничек, мягкою сыпью, и то лишь
Забывшись, руке потрепать его быстро позволишь,
И вымолишь вдруг то, о чем столько времени молишь.

Затем что и сверху, и снизу, и сбоку — Всевышний,
Поэтому дальний от нас, выясняется, — ближний,
Спешащий на помощь, как этот лишайничек лишний.

Человек узнает о себе, что маньяк он и вор…

Человек узнает о себе, что маньяк он и вор.
Что в автографе гения он преднамеренно строчку
Исказил, — как он жить будет с этих, подумаешь, пор?
А никак. То есть так, как и прежде, с грехом в одиночку.

Потому что в эпоху разомкнутых связей и скреп
Никому ничего объяснить не дано — и не надо.
Кислой правды назавтра черствеет подмоченный хлеб.
Если правду сказать, и строка та была сыровата.

И не трогал ее, а дотронулся только слегка.
Совершенного вида стесняется несовершенный.
Спи, не плачь. Ты старик. Ну, стихи, ну, строфа, ну, строка.
Твой поступок — пустяк в равнодушной, как старость, Вселенной.

Ай! Не слышат. Ой-ой! Ни одна ни сойдет, не кричи,
С ненавистной орбиты ревущая зверем громада,
Серный газ волоча. О, возить бы на ней кирпичи,
Как на грузовике, что несется в пыли мимо сада.

— Ах, вы вот как, вы так? Обещая полнейшую тьму,
Беспросветную ночь, безразличную мглу, переплавку…
Он сказал бы, зачем это сделал, певцу одному,
Если б очную им вдруг устроили личную ставку!

Разве можно после Пастернака…