…Я знаю — зеленая травкаЛожится уверенней в стих.Но будет. Я пробую тракторИ в жизни, и в строфах своих.Я отдал березам все дани.Теперь я додумал, дорос —За что молодые дворянеПевали Россию берез.В далекую темную бытностьВся эта сусальная дряньОбертывалась как «самобытность»В квасном диалекте дворян.О русские песни и тройки!Затравлен, забыт и чуть жив,На этой московской настойкеДурел «православный» мужик.Но я-то в делах ПерекоповЗатем и гремел и громил,Чтоб был до корня перекопанВесь этот усадебный мир.То армией целой, то горстью,И вкривь мы рубали и вкосьС березовой этою костьюДворянскую белую кость.И видишь: солидно и прочноУгроблен классический гнетИ только в лирических строчках,Бывает, усадьба мелькнет.Но это — страдатели, шавки,Скулящие по старине.Мы видим иные ландшафтыВ своей живописной стране!Другие тона и мотивыПринес изумительный век.И этот — на локомотивеГлядящий вперед человек.Еще белокурым подросткомОн принял и пулю и вошь.И этого на березкуТеперь ты никак не возьмешь.Нет, в трудных делах ПерекоповЗатем ты гремел и громил,Чтоб был до корня перекопанВесь этот усадебный мир…Я слышал, как старый крестьянинСказал трактористу: «Кажись,И верно, мы, парень, достанем,Выходит, партейную жись…»День густо клонился на убыль,И, собранные в строку,Богатые сочные зубыСверкнули в ответ старику…Забыв и себя, и усталость,Но молоды, но стройны —Мы травим, как зверя, отсталостьНа бурных дорогах страны.Счастливая свежая поросльМеталла, людей и сырца —На третью предельную скоростьПоставила наши сердца.И скоро, на солнце алея,Во весь свой лирический ростШирокой шоссейной аллеейПостроятся шумы берез…<1932>