Стихотворения и поэмы

Ни кровью, ни грубостью праздников,
Ни безводьем духовных рек,
Ни кощунством, ни безобразием
Победить не властен наш век.

В дни татар находили отшельники

По скитам неприметный кров,
И смолисто-грустные ельники
Стерегли свечу от ветров.

Каждый нищий, каждый калека

Мог странничать, Бога ища, —
А ты, мой товарищ по веку,
Заперт, и нет ключа.

Чтоб враг не узнал вседневный,

О чем сердце поет в ночи,
Как молчальник скитов древних,
Опустив веки, – молчи.

Тишины крепостным валом

Очерти вкруг себя кольцо
И укрой молчанья забралом
Человеческое лицо.

Носители возмездия

Город. Прожектор. Обугленный зной.
Душная полночь ато́много века…
Бредит
            под вздрагивающей пеленой
Поздних времен самозваная Мекка.
Страшное «завтра» столице суля,
Бродят о н и по извивам предчувствий
Пурпуром
                  в пятизвездьи Кремля.
Ужасом
             в потаенном искусстве.
И перебегая по мысли огнем.
Вкрадываются в шелестящие слухи —
Множатся к вечеру, прячутся днем.
Хищны, как совы,
                              и зорки, как духи.
– Слушай!

                     В испепеляющий год

С уст твоих сорваны будут печати:
В страшное время —
                                     и в страшный народ
Выйдешь
                на беспощадном закате.
Но не ропщи, как слепец, на судьбу.
На ратоборство гигантов не сетуй.
Только Звездою Полынью
                                                в гробу
Души пробудятся: нашей кометой!
Плуг наш окован железом веков.
Бороны остры, как зубы дракона:
Вырвут они из народных пластов
Камни Державы
                            и корни Закона.
Огненным ливнем страну опалив.
В тучах восплачет крылатая Карна.
Чтоб догорел наш кощунственный мир.
Наша веками сплетенная карма.
Вон уже стаи, крича, поднялись.
Кружат над смертным, над огненным ложем…

Но о спасении нам не молись.

Мы не умеем,
                         не в праве,
                                            не можем.

1949

* * *

Вижу близкие дни уныния.
Ветер с Арктики, склеп снегов.
Различаю мерцание инея
У потухнувших очагов.

Слышу своры зверей… и голого

Сына дней на голой земле.
К чьим порогам преклонишь голову?
Обогреешься – в чьем тепле?

А кругом, как новая заповедь,

Как ликующая гроза —
Золотые каскады Запада
Льются светлым дождем в глаза.

Даль смеется, качаясь танцами,

Мрея призрачною весной;
Торжествующих стран посланцами
Воздвигается новый строй.

И осудишь ли тех, кто бросится

В это марево, жизнью пьян,
Кто отбросом духовным скосится
И откинется, как бурьян?

1950-е

* * *

Алле Александровне Бружес-Андреевой