Стихотворения и поэмы

У приказных ворот собирался народ
                          Густо;
Говорит в простоте, что в его животе
                          Пусто!
«Дурачье! – сказал дьяк, – из вас должен быть всяк
                          В теле;
Еще в Думе вчера мы с трудом осетра
                          Съели!»

На базар мужик вез через реку обоз
                          Пакли;
Мужичок-то, вишь, прост, знай везет через мост,
                          Так ли?
«Вишь, дурак! – сказал дьяк, – тебе мост, чай, пустяк,
                          Дудки?
Ты б его поберег, ведь плыли ж поперек
                          Утки!»

Как у Васьки Волчка вор стянул гусака.
                          Вишь ты!
В полотенце свернул, да поймал караул,
                          Ништо!
Дьяк сказал: «Дурачье! Полотенце-то чье?
                          Васьки?
Стало, Васька и тать, стало, Ваське и дать
                          Таску!»

Пришел к дьяку больной; говорит: «Ой, ой, ой,
                          Дьяче!
Очень больно нутру, а уж вот поутру
                          Паче!
И не лечь, и не сесть, и не можно мне съесть
                          Столько!»
«Вишь, дурак! – сказал дьяк, – ну не ешь натощак;
                          Только!»

Пришел к дьяку истец, говорит: «Ты отец
                          Бедных;
Кабы ты мне помог – видишь денег мешок
                          Медных, —
Я б те всыпал, ей-ей, в шапку десять рублей,
                          Шутка!»
«Сыпь сейчас, – сказал дьяк, подставляя колпак, —
                          Ну-тка!»

* * *

Уж ласточки, кружась, над крышей щебетали,
Красуяся, идет нарядная весна:
Порою входит так в дом скорби и печали
В цветах красавица, надменна и пышна.

Как праздничный мне лик весны теперь несносен!
Как грустен без тебя дерев зеленых вид!
И мыслю я: когда ж на них повеет осень
И, сыпля желтый лист, нас вновь соединит!

Весна 1857 г.

* * *

Деревцо мое миндальное
Все цветами убирается,
В сердце думушка печальная
Поневоле зарождается:

Деревцом цветы обронятся,
И созреет плод непрошеный,
И зеленое наклонится
До земли под горькой ношею!

1857 или 1858

* * *

Мой строгий друг, имей терпенье
И не брани меня так зло;
Не вдруг приходит вдохновенье,
Земное бремя тяжело;
Простора нет орлиным взмахам;
Как Этны темное жерло,
Моя душа покрыта прахом.
Но в глубине уж смутный шум,
И кратер делается тесен
Для раскалившихся в нем дум,
Для разгорающихся песен.
Пожди еще, и грянет гром,
И заклубится дым кудрявый,
И пламя, вырвавшись столпом,
Польётся вниз звенящей лавой.

1857 или 1858?

* * *

Двух станов не боец, но только гость случайный,
За правду я бы рад поднять мой добрый меч,
Но спор с обоими досель мой жребий тайный,
И к клятве ни один не мог меня привлечь;
Союза полного не будет между нами —
Не купленный никем, под чье б ни стал я знамя,
Пристрастной ревности друзей не в силах снесть,
Я знамени врага отстаивал бы честь!

* * *