Стихотворения и поэмы

Посреди необъятных болот
Середина поэмы встает,
И во тьме зажигается стих
И горит, чтоб согреть часовых.

Неспокойная полночь болот.

Разводящий не скоро придет.

«В этой тьме погибать не резон, —

Мы пропали с тобой, Либерзон!
Хорошо б на минутку прилечь…
И зачем нам болото беречь?..»
Эта сырость, как черный туман…
Пропадает Можаев Иван…

          Над болотом гортанная речь:

          «Нам приказано —
          Надо стеречь.
          Скоро смена,
          Рассвет недалек.
          Успокойся, Ванюша, дружок!»

Раздвигая болотную хмарь,

Поднимает поэма фонарь,
И стоит на посту, освещен,
Молодой Моисей Либерзон.

Посреди болотных пустырей

Он стоит, мечтательность развеяв, —
Гордость нации,
Застенчивый еврей,
Боевой потомок Маккавеев.

Под затвором

Молчалив свинец…
Где теперь его отец?
(Он, наверное, в тишине ночной
Медленно читает Тору,
Будто долг свой
Тяжкий и большой
По часам выплачивает кредитору.)

Влажен штык,

И отсырел приклад…
Моисея неподвижен взгляд:
(Может быть, ему издалека
Запылала смуглая щека
Дочери часовщика?..)

          Полночь бродит над часовыми,

          Мир вокруг без остатка вымер.
          На четырнадцатой версте
          Пробегает сухая степь,
          Там усталая спит Расея
          Без Ивана
          И Моисея…

Пусть в тумане заперты пути,

Не грусти, Можаев,
Не грусти!
Ты не тот, кто ловит голубей,
Не робей, Ванюша,
Не робей!

«Я грущу, товарищи, по дому,

Дума мучает меня одна:
Для чего мне, парню молодому,
Молодость бесплатная дана?

Для того ли я без отдыха работал,

Для того ли я страдал в бою,
Чтобы это темное болото
Засосало голову мою?..

В этой тьме погибнуть не резон,

Очень скучно умирать мне без людей…
Посади меня на лошадь, Либерзон,
Дай мне в руки саблю, Моисей!

Я тебе промчусь, как атаман,

Я врагов
Повырубаю враз,
Только, друг мой,
Убери туман
От моих заиндевевших глаз!

Буду первым я в жестокой сече.

С вытянутой саблей поперек…
Мы еще проскачем, Моисейчик,
Мы еще поборемся, браток!

Или будет нам обоим крышка,

Иль до гроба будем вместе жить…
Никогда не думал я, братишка,
Что могу я
Жида полюбить.

Я тебя своей любовью грею,

Я с тобою мучаюся тут,
Потому что на земле евреи
Симпатичной нацией живут…

Долго ли осталось нам томиться,

Скоро ли окончится поход?
Говорят, что скоро заграница
Тоже по-советски заживет.

И наступит времечко такое,

И пойдут такие чудеса,
Чтобы каждый дом себе построил,
Чтобы окна выходили в сад.

Старой жизни

Навсегда капут,
Будет жизнь
Куда вкусней и гуще,
Будет хлеб —
Пятиалтынный пуд,
И еще дешевле — неимущим.

Будет каждый жить свой долгий век,

В двести лет
Справляя именины…
Я хотя и темный человек,
Ну а всё же
Верю в медицину…»

Мир вокруг без остатка вымер,

Полночь бродит над часовыми…
«Эх, Моисейчик,
Такие дни!
Очень скучно мне и обидно —
Мы с тобою
Совсем одни,
Даже пса — и того не видно…

Мы вернемся с тобой едва ли, —

Над болотами
Ночь темна…
Как живет теперь
Моя Валя?
Что поделывает она?

Помню,

С ней отводил я душу
И голубил ее
И ласкал,
Я над милой своей Валюшей,
Словно мост над рекою, стоял…

Ветер в поле

Всю ночь бежит
По разбросанным зеленям…
И Валюша одна сидит
И, наверное, ждет меня.

Вот вернусь я,

Построю дом,
Тесно выложу кирпичи…
Не дадут кирпичи —
Украдем.
(Ты смотри, жидюга,
Молчи!..)»

И мечты

Рассыпались вслепую,
И пронесся ветер впопыхах,
Будто музыка прошла, танцуя,
На своих высоких каблуках.

Утомленная спит Расея

Без Ивана
И Моисея…

Выше, выше голову,

Моисей Самойлович!
Песню мою на́ тебе,
Иван Игнатьевич!
Возьми и неси ее
Над нашей Россиею!..