Стихотворения и поэмы

Цикл «Париж, вторая серия» тесно связан со стихами о Париже, опубликованными раньше, и также построен на резком противопоставлении славного революционного прошлого, которым по праву гордится французская столица, и ее настоящего. Впоследствии этот цикл, как и многие другие, пересоставлялся поэтом, но в данном случае речь идет о том его составе, в котором он опубликован впервые.

В цикле «Девятьсот четырнадцатый» Антокольский вновь, как и в книге «Запад», куда вошло стихотворение «1914–1924», обращается к теме первой мировой войны. Теперь его взгляду на события четырнадцатого года присуща гораздо большая острота, его протест против войны звучит с новой силой, его антимилитаристская позиция более осознанна и более активна.

Цикл «Катехизис материалиста» направлен против религиозных представлений. По фельетонно-частушечному пути поэт не пошел — это для него исключалось. Как и следовало ожидать, он предпринял экскурс в историю религии. Цикл «Катехизис материалиста» завершается стихотворениями «Для этих бог — бездарный архитектор…» и «Нет! Мало еще доказательств…» Поэт обращается к небу, освобожденному от бога и расчищенному для обсерваторий. Строки, которыми цикл заканчивается, звучат пророчески, особенно если иметь в виду, что они написаны полвека назад:

Туда, в серебро межпланетного льда!
Сквозь вьюгу, сквозь время, сквозь гибель — туда
Мы двинулись! Лучшего жребия нет нам,
Чем стать человечеством междупланетным!

(«Нет! Мало еще доказательств»)

Книга «Большие расстояния» вышла через четыре года после «Действующих лиц». Центральное место в ней занимают стихи об Армении и Грузии. Книга открывается «Застольной»: «Да здравствует время! Да здравствует путь! Рискуй. Не робей. Нерасчетливым будь!»

Итак, время, помноженное на путь! В книге, кажется, нет ни одного стихотворения, где поэт так или иначе не обращался бы к времени: «Как время шумит в человечьих ушах…»; «Век надо мной вставал, веселостью даря…», «Мы не знали, время ли шумело, Ночь прошла или короткий час…».

«Я видел всю страну», — с гордостью заявляет поэт. Армения и Грузия входят в его стихи так же, как Туркмения в стихи Тихонова и Луговского, в повести Леонова и Павленко. Поэт спешит воплотить в стихи все, что увидел и пережил, и снова торопится «туда, где мечутся прожекторов снопы, Где вся страна лежит, от дыма хорошея».

Армянский и грузинский циклы с наибольшей остротой свидетельствуют о тех переменах, которые произошли в поэзии Антокольского. Чувство истории, неизменно его отличавшее, органически связано в них с чувством современности. Эта связь отныне будет сопутствовать Антокольскому.

Главное в «Больших расстояниях» — полные динамики, весомые и зримые, написанные с истинным подъемом стихи об Армении и Грузии, а также лирические стихотворения («Зоя», «Приближается время осенних пиров», «Тост»).

Я «молнии» слал в эту мглу дождевую, —
Мне сдачу давали с квитанцией вместе.
Ты снилась мне каждую ночь. И живу я
Придуманной жизнью, придуманной вестью…

(«Зоя»)

Некоторые из этих стихотворений прочно вошли в лирику Антокольского и стоят в ряду его лучших достижений.

Среди грузинских стихов особое место занимают портреты — Тициана Табидзе, Нико Пиросманишвили, Тамары Абакелия.

Одно из самых значительных стихотворений грузинского цикла — «Ночь в селении Казбек». Поводом для него послужило истинное трагическое происшествие. В горах разбился почтовый самолет. С трудом разыскав тела погибших, летчики и альпинисты справляли поминки по своим товарищам. Это было летом 1935 года. Ю. Герман, Я. Горев, В. Саянов, Е. Шварц, А. Штейн и автор этих строк встретились в селении Казбек с П. Антокольским, З. Бажановой, В. Гольцевым и сопровождавшим их Т. Табидзе. Все мы участвовали в поминках. В стихотворении Антокольского есть такие строки:

Шли тучи. Звезд не было. Ночь растянулась. Но в сфере
Огня керосиновых ламп продолжалась еще
Трагедия.
               И, как защитник на смятом бруствере,
Встал кто-то из летчиков, заговорил горячо.

Летчик недаром встает, «как защитник на смятом бруствере». Катастрофа в горах представляется поэту эпизодом на поле боя. Он видит, как горы идут за гробом погибших и поют «Вы жертвою пали в борьбе…».

Через два года после «Больших расстояний» Антокольский выступил с книгой «Пушкинский год».

В 1937 году наша страна отмечала столетие со дня гибели Пушкина.