Стихотворения и поэмы

Шуйский взглянул
  На собор, на бояр, воевод:
    Все ль караси,
Иль Россия не наша?
  И вот в руках патриарха
Блеснула огнем
  Водосвятная чаша
Над кашей голов.
  Радужно брызги воды
Вокруг орошали
  Парчу, соболей,
    Ковры, лысины, шали.
Горе народам –
  Чума на воров!
    Чудотворный
      Схватили покров,
Потащили
  К Калужским воротам.
Хлынул народище
  Дикой толпой,
    Знай только – пой:
«Спаси, господи, люди твоя
  И благослови достояние твое»,
Сотрясалась Москва
  В колокольном трезвоне,
Бежала бегом
  В богомольном разгоне
С крестами, иконами,
  Ризами, воском
К Калужским воротам,
  Где патриарх
Кропил водой
  Царское войско
На страх нечестивым врагам,
  Засевшим-в Коломенском.
Кропил пушки, пищали –
  Душа в мольбе иссякла.
Боярыни трещали
  На все лады да всякая:
– Ишь, царь-то
  Со скипетром!
Стрельцы-то –
  Соски́ ведром.
Скопин-то, Миша-то –
  Грудь златом вышита.
Сам Колычов-то
  В лентах почета.
Милославский-то княже,
  Ох и сел на коня же!
Кто из них глаже
  Да краше –
    Не разобрать.
Ну, воеводы!
  Ну, царская рать!
Сынки-то боярские,
  Наши сыночки,
Не сынки –
  Ангелочки!
– А наши, купецкие,
  Чем они хуже –
Толще
  Да дюже,
Кому не поглянутся?
  Гляди – у невест
Щечки
  В алых румянцах,
Глаза у небес,
  Под кокошником слезки,
На белилах полоски,
  У очей рукава.
Ратное дело –
  Не в лавке торговать.
Разбойники-то, бают, –
  По Ваньке-краснобаю.
Такие же
  Отпетые в крови.
А ты, матушка-боярыня,
  Не очень реви:
Уж ежели
  Холопы да сядут на Кремле –
Не хватит нам, сударыня,
  Места на земле.
Уж пущай Христово воинство
  Истребит воров разбоинство.
У воров, слышь,
  Мор и голод,
Ихний стан
  Враждой расколот:
Князь Телятевский, изменник,
  Просит с нас
Побольше денег.
  Бочки мало – дадим три,
Только нос ворам утри.
  Сторгуемся – свои.
И рязанский Ляпунов
  Ждет чинов,
Даров, обнов.
  Ну, дадим ему – свои.
Жадный только Шаховской –
  Не насытишь всей Москвой,
Да и тот, мерзавец, – свой.
  Приютил князь оборванца,
Лезет с ним
  В престольный град.
Сунул Ваньке самозванца,
  А и сам не рад.
– Мой-то кум
  Колычев говорит, – не потеха ли, –
Ежли мы бы
  Не знали того,
На воров, на войну не поехали.
  – Князь Мстиславский, мой сват,
Как Христос, душой свят.
  Князь-то знает, –
Хитра борода, –
  Почем всех купить и продать.
Князь со славой возьмет
  У воров города.
– Уж мой муж,
  Как заря,
Разоделся в парчу.
  Говорит – для царя
Я хочу по плечу
  Славу-счастье добыть,
Чтоб холопья-враги
  Сгибли все
От господней руки,
  Чтоб мужьям
Не мешали добро наживать,
  А женам –
Плести из шелков кружева.
  – А мой-то…
– А мой-то… –
  Так и неслись
По хоромам Москвы
  Разговоры.
А там, за Москвой, вой:
  Подорожная слизь
Ломала зубами затворы –
  Хлеба!
Рыскала, бестия,
  Стаями волчьими.
    Хлеба!
Горели поместья,
  Боярские вотчины.
    Хлеба!
Церкви шатались
  В дымище до неба.
    Хлеба!
В монастырских стенах
  Мешки прятал монах.
    Хлеба!
Хлеб у Ивана.
  Где он?
    В Калуге.
Не будет обмана
  В калужской подруге.
Там и Димитрий,
  И князь Шаховской
Потчуют хлебом
  Народ воровской.
На улицах – ковры,
  На коврах – пироги.
    Туда и беги.
Каждому – кадушку,
  Каждому – пушку.
    Ешь да стреляй.
Хвостом не виляй.
  – Ты из рязанских?
    – Оттуда.
– Что ж Ляпунов ваш?
  – Мерзавец!
    Иуда!
Дворянская кляча
  В рязанском мыле.
    – Ведь вы же
В Коломенском были,
  Под самой Москвой,
    Даже выше?
– Были, брат.
  Чуть, брат,
    Не влезли, брат.
Были у врат.
  Видели град.
    И теперича рад.
Да вдруг
  Ляпунов,
    Как увидел царя-то:
В ноги, гыт,
  Падайте,
    В ноги, ребята!
Ну, и пошло!
  Многие в ноги, в хвосты.
    А мы – в кусты.
Да бежать,
  Да бежать.
    Добежали досюда.
Изменил
  Ляпунов нам,
    Рязанским, Иуда.
А теперича
  Ищем царевича,
    Ищем Ивана Исаича.
Комаринских
  Встретили,
    Видели давеча –
Вихрем промчались,
  Кони в пару,
    Люди в яру,
      Свистят да орут:
«Мы
  Ляпуновскую кожу
    Сдерем на рогожу!
Нам, гыт, комаринским,
  Рязанские попадайтесь реже –
    Зарежем!
Изменили, гыт,
  Исаичу,
    Душу продали вы заячью».
Вот те и беги
  На пироги –
    Свое брюхо береги.
К Телятевскому, что ли,
  Под Тулу
    На отряд?
Князь-то
  За холопов,
    За Ивана, говорят.
Вестимо, за Исаича
  Стоит герой горой,
Не хвалится,
  А валится
    С холопами корой.
Иванушко в холопах
  У князя жил, псарем,
А ныне князь с Иваном
  Идет на бой с царем.
Ну, князь!
  Ну, честь!
    И хлеб у князя есть.
К нему и побежим
  Под Тулу.
Без хлеба
  Ветром, ишь, поддуло.–
Так кто – куда:
  Пути кругом,
Везде беда
  Стучится в дом.
Стук-тук в окно.
  Глядишь – темно.
Не то там друг,
  Не то там враг,
Не то как вдруг
  Рассыплет в прах.
Так кто – куда,
  Кишит народ,
По всей
  Руси разброд.
Не туча прет,
  Не гром орет:
Дерет
  Голодный рот
Народ
  Растрепанных бород,
Полей, степей,
  Лесов, долин,
Где только
  Бьется голь –
Из края в край,
  Из клина в клин,
И поперек,
  И вдоль.
На севере –
  Смута в Великой Перми.
На юге –
  Бунтуют казаки.
На западе –
  Смута: Димитрий, прийми!
На востоке –
  Бунтуют кайсаки,
Башкиры, киргизы,
  В песках – калмыки.
Реки людские
  В разлив велики.
На Каме – чуваши.
  На Волге – мордва.
Смута
  Народов горошится.
Вихрь в Украине
  Воспрянет едва –
В бурю
  Завьют запорожцы,
Пыль по степям,
  По пшеничным дорогам,
Как брызги вокруг
  По днепровским порогам.
Тут Шуйский
  Не суйся:
Киевляне, черниговцы,
  Стародубцы – из тех,
Кого не возьмешь
  Для престольных утех.
Не суйся и к Дону,
  К казакам донским –
К московскому звону
  Боярской тоски
Не привыкли их кони,
  Как черти к иконе.
Смута беглая везде,
  По Руси в любом гнезде,
Будоражит вихрем воли
  Крылья голи:
    Скоро нам
Станет сытно, сторонам.
  Приставай к Ивану-другу.
Эй, гони живей в Калугу!
  Отовсюду так, горстями,
Стрел отточенных лютей,
  Собирались в бой гостями
Стаи пестрые людей.
  А в Калуге черный порох
Силы ратные встречал,
  Тут холопский бился ворох
С шуйской ратью. Сгоряча
  Гнал кровавою метелью
Раззолоченных врагов,
  Чтоб голодному похмелью
Было больше пирогов.
  Сам Болотников, как свежий
Ветер счастья, гнал бояр.
  И опять, гляди, к Москве же
Подступил холопский яр.
Воевода Онорато
  Вел войска, под Кремль стремясь
И вошла б в Москву гора-то,
  Но примчал изменник-князь
    И вдруг:
– Уж я ли вам не первый
  Холопский верный друг,
Уж я ли не желаю
  С вами вместе,
Как жених к невесте,
  Войти
    В первопрестольную
Столицу всех святынь,
  Светлицу вожделений, –
    Перед Димитрием
Склонить главу,
  Перед холопами – колени.
Холопы тут.
  Но где Димитрий?
Не крикнули б:
  «Надули!»
Кругом молва:
  «Царевич в Туле,
Тульские
  Войска в победе».
И мы – айда.
  И впрямь туда
    Димитрий едет.
Под алый звон
  С Димитрием
    В кремлевские ворота
Войдем
  На счастие
    Холопского народа.–
Болотников
  Верил
    Прожженному дулу:
– Князь Телятевский
  Прав. Эй, орда, эй, айда
    За Димитрием в Тулу!
– В Тулу!
  В Тулу! –
    Гремел людской поток.–
В Тулу! –
  В Тулу народище потек.
Там-де
  Хлеб-де,
    Ласка да почет.
Сам-де
  Димитрий-де
    Калачи печет.
Тула-де
  Город-де
    Крепостью баской –
С войском-де
  Телятевский,
    С войском Шаховской.
Вот-де,
  Бают-де,
    Засела благодать.
Оттуда-де,
  Из Тулы-де,
    В Москву рукой подать.
Катится народище
  Океаном в алом,
Льется наворотище
  За Иваном валом:
Калужане, москвичи,
  Стародубцы, тверячи,
    Алексинцы, смолячи,
      Каширята, кромичи.
Тут и
  В каше ваши –
    Мордва, орда, чуваши.
Тут и
  Тары-бары,
    Секим башка – татары.
Тут и
  Казаки терские, донские,
    Украинцы, комаринцы.
Тут и
  Дворяне, бояре, купцы.
Тут и
  Кулачные бойцы.
Ну и народищу под Тулу
  Поддуло!
Кого-то кому-то
  Рассовала смута.
Кто-то кому-то
  Наденет хомут-то.
Люди – как лес.
  Густ да колюч
    Темный лес.
Болотников взял
  Тульской крепости ключ
    Да в осаду залез,
Как в могилу:
  Тяжкий осенний
    Пошел запах дней…
Улыбался Телятевский:
  Волк – в западне.
Продал князь
  Шуйскому тайну одну,
Как Тулу пустить
  На погибель ко дну:
Упу запрудить
  И в море воды
Утопить
  Воровские следы,
Утопить навсегда,
  Утопить на века,
Чтобы крови холопской
  Бежала река.