Стихотворения и поэмы

В этом прозрачном сюжете воплощено драматическое столкновение двух миров, двух полярных сил. Мещанский быт, который ранее преследовал самого поэта, эгоистически-сытый, тупой и самодовольный, ничтожный и наглый, искушает теперь маленькую пионерку, хочет заставить ее отречься от революционных заветов, предать товарищей, отказаться от готовности к трудам и подвигам. Но и на этом маленьком участке борьбы старый собственнический мир терпит неудачу, оказывается побежденным стойкостью самого юного поколения революционных борцов. Судьба пионерки Вали сразу приобретает расширительный смысл, оказывается включенной в историю былых и грядущих сражений, сопоставленной с героическими судьбами зрелых и опытных борцов за коммунизм.

В «Человеке предместья» и в «Смерти пионерки» немало штрихов и подробностей, за которыми угадываются наблюдения, сделанные Багрицким в Кунцеве. Прожив здесь несколько лет, он переехал затем в Москву. Тяжелая, с годами усиливавшаяся болезнь заперла его в четырех стенах, лишила возможности непосредственно участвовать в жизни страны, заниматься любимыми делами — странствовать, охотиться, бродить по степям и лесам.

Но злой недуг был бессилен перед вдохновением Багрицкого, перед его душевной энергией. Он встречался не только с молодыми поэтами, которые, став зрелыми и признанными мастерами стиха, с благодарностью вспоминают теперь своего учителя и редактора, но и с людьми самых различных профессий. Он продолжал работать увлеченно и плодотворно, и образы его покоряли читателей своей цельностью, свежестью, новизной.

В 1933 году Багрицкий написал либретто оперы «Дума про Опанаса», в которой вернулся к образам своей поэмы, точнее и отчетливее охарактеризовав их, введя новые действующие лица и благодаря этому полнее раскрыв волновавшую его тему — тему выбора человеком своего жизненного пути, тему верности революции.

Четыре ветра зовут с собой солдата, вернувшегося с фронта империалистической войны в родную деревню, четыре дороги открыты перед ним… Первая из них — дорога хозяйчика, мирского захребетника, живущего чужим трудом; вторая — дорога махновской «вольницы», бандитского разгула; третья — дорога патриархальной идиллии, маленького «сепаратного» счастья вдвоем. Первые две — мерзки и преступны, третья — нереальна, неосуществима. И только четвертая — дорога борьбы за народное счастье — прекрасна и справедлива.

С этого единственно верного пути, по которому двинулись за Коммунистической партией миллионы тружеников, свернул Опанас и тем обрек себя на бесславную гибель. Бандитская «романтика» звучит в словах махновской сподвижницы — Раисы; о несбыточном, иллюзорном счастье любящих сердец, позабывших огромный, требовательный мир их окружающий, поет невеста Опанаса — Павла. Эти два новых действующих лица «Думы» борются за душу, за судьбу сбившегося с толку хлопца, и как нельзя более красноречива сцена, завершающаяся смертельным ударом, который Раиса наносит Павле, шашкою Опанаса.

Еще большее значение имеет вошедший в новую редакцию «Думы» образ кобзаря. Он представляет народные массы, его устами говорит ненависть народа к врагам социалистической революции; он славит могущество и неколебимую стойкость бойцов, красоту самоотверженного и вдохновенного подвига простых людей, взявшихся за оружие, чтобы защищать свою свободу и счастье.

Либретто «Думы» было последним законченным крупным произведением Багрицкого. Шестнадцатого февраля 1934 года Эдуард Георгиевич умер. Огромная толпа шла за гробом, тело его сопровождал эскадрон кавалеристов.

За годы, прошедшие с той поры — без малого четверть столетия! — новые поколения вступили в жизнь, произошли события величайшей исторической важности. Но стихи Багрицкого нимало не потеряли своей силы. Страстная любовь к людям, к новой действительности, созданной революцией, спокойное, окрепшее в поисках и трудах мужество, органическая широта и впечатляющая сила поэтических образов — вот основа непреходящего обаяния «Юго-Запада» и «Победителей», «Последней ночи» и «Думы про Опанаса».

Наследие Багрицкою принадлежит настоящему и будущему, его стихи и поэмы занимают заслуженное место в арсенале советской поэзии.

И. Гринберг

Из книги «Юго-запад»

Птицелов