Стихотворения и поэмы

Исходя из собранной и проанализированной информации следует вероятность того, что тайна рождения Дмитрия Кедрина могла быть отображена в произведении «Хрустальный улей», но Людмила Ивановна Кедрина не захотела ознакомить с этой тайной общественность и по этой причине уничтожила некоторые главы исторической повести. Соображения по этому поводу высказаны и зафиксированы ею самой в письме, написанном 12 апреля 1987 г. Гавриле Никифоровичу Прокопенко — переводчику стихов ее мужа на родственный язык: «24 апр. в «Книжном обозрении» <…> появится повесть в стихах (1000 строк) Дм. Бор. «Хрустальный улей» <…>, — пишет Л. И. Кедрина и высказывает опасение, что «после публикации поэмы все будут называть Д. Бор. евреем (он русский из древнего рода). Живя на Чечелевке[42], поэт изучил еврейский язык, т. к. Чечелевка была еврейским гетто» [4, стр. 63].

И здесь, в результате проведенного исследования, само собой возникает вопрос — почему, все-таки, Людмилой Ивановной Кедриной в письме делается упор на то, что ее муж «русский из древнего рода»? — ведь это же, в любом случае, не совсем так, поелику по материнской линии генетические корни поэта имеют польско-дворянское происхождение. И, в конце концов — откуда у поэта Дмитрия Кедрина наблюдается на протяжении всей его трагической жизни архетипического рода тяга к художественному отображению исторических перипетий, выпавших на долю еврейского народа?.. Причем, в этой, исходя из написанных им текстов, прирожденной тяге отношение не просто сочувственное (с доскональным знанием еврейских традиций — и религиозных корней, и буднично-светских), но скорее всего родственное. Обозначенный момент в его творчестве носит явный характер не только в поэме «Хрустальный улей», но и в драме «Рембрандт», в которой одним из положительных персонажей является ученый талмудист Мортейра — учитель Спинозы; или, например, поэма «Пирамида», написанная в 1940 году, в которой поэт осмелился высказать мнение о строителях этой пирамиды на те времена весьма для него опасное: «И сотни тысяч пленных иудеев / Тесали плиты, / Клали кирпичи». И в завершение этой поэмы, не убоявшись сталинского официоза, поэт напишет [3, стр. 257]:

                         И путник,
                         Ищущий воды в тени,
                         Лицо от солнца шлемом заслоня,
                         Пред ней,
                         В песке сыпучем по колени,
                         Осадит вдруг поджарого коня
                         И скажет:
                         «Царь!
                         Забыты в сонме прочих
                         Твои дела
                         И помыслы твои,
                         Но вечен труд
                         Твоих безвестных зодчих,
                         Трудолюбивых,
                         Словно муравьи!

Мне помнится какой духовный переворот в моей душе произвела поэма «Пирамида», впервые прочитанная мною в 70 годах канувшего столетия. И, может быть, только потому, что такое впечатление было на меня произведено, предлагаемое эссе было задумано и завершено мною в Израиле в 5766 году от начала древнееврейского летоисчисления.

Библиография:

1. Кедрина Светлана, «Жить вопреки всему» (Тайна рождения и тайна смерти поэта Дмитрия Кедрина), М: «Янико», 1966, –228 с.

2. Дмитрий Кедрин, «Хрустальный улей» / газета «Книжное обозрение» за 24 апреля 1987 г.

3. Дмитрий Кедрин, «Дума о России» / Сост. С. Д. Кедрина; Вступ. Ст. Ю. Я. Петрунина; Ил. В. В. Кортовича. — М.: Правда, 1990. — 496 с.

4. Прокопенко Ирина (составитель), «Украинскому Кедрину быть» (избранная переписка / 1977–2005 гг.): Январь, 2006. — 84 с.