Стихотворения и поэмы

Сколько бы значений не имело слово «штука», но в контексте данного стихотворения оно смотрится двусмысленно, несмотря даже на то, что дюжий серб встал сзади Василия Белова и зажал ему голову, наоборот, такое развитие действия возбуждает читательское воображение. Первое значение слова «штука» — напрямую отсылает нас к описанию Сергеем Есениным в «Анне Снегиной» русского мужика революционных лет:

Сжимая от прибыли руки,
Ругаясь на всякий налог,
Он мыслит до дури о штуке,
Катающейся между ног.

В «Толковом словаре живого великорусского языка» В.И. Даля 7 значений слова «штука»:

1. Вещь, предмет, нечто.

2. Часть, доля целого.

3. Обеденный, банкетный стол, складной, раскидной.

4. Искусно, мудрено, хитро сделанная вещь.

5. Хитрость, лукавство, обман, притворство.

6. Хитрец, лукавец, пролаз, пройдоха.

7. Ловкая, искусная проделка, на диво захваченных врасплох; фиглярство, фокус, мара, морока, обман, отвод глаз.

Судя по всему автор употребил слово в седьмом значении. Но в ироническом контексте слово «штука» имеет смысл, которого нет в словаре. И потому его лучше было бы заменить подходящим по смыслу синонимом.

Вершинным произведением книги является эпическая поэма о Сталинградской битве. Мощь слова, плотность каждой строки и богатырская сила духа ставят её выше многих поэм о войне, написанных в послевоенное время.

В поэме Юрия Кузнецова выступают подлинные герои Сталинградской битвы — связист Путилов, Алексей Ващенко и др.

Юрий Кузнецов осознано приближается к исторической правде, помещая дату (5 сентября 1942 года) подвига А. Ващенко под заголовком стихотворения. Отсюда и название всей поэмы, её хроникальный жанр: «Из Сталинградской хроники».

Если бы нужно было бы дать эпиграф к «Сталинградским хроникам» Юрия Кузнецова, то им стала бы одна строка самого поэта: «Вечный бой шумит и там, и тут…» Потому что все земные подвиги героев поэмы повторяются и на небесах.

О чём бы ни писал Юрий Кузнецов, в его стихах всегда звучит тема Вечности… И ключевыми для всего цикла «Сталинградских хроник» являются последние стихи о подвиге связиста Путилова:

Вспомнил мать он, а может, и Бога…
Только силы осталось не много.
Сжал зубами концы и затих,
Ток пошёл через мёртвое тело,
Связь полка ожила и запела
Песню мёртвых, а значит — живых…

Кто натянет тот провод на лиру,

Чтоб воспеть славу этому миру?
Был бы я благодарен судьбе,
Если б вольною волей поэта
Я сумел два разорванных света:
Тот и этот — замкнуть на себе.

В стихах Юрий Кузнецов, ранее приняв «по русскому нраву» славу Путилова, выходит на высший космический уровень в своём желании: навсегда и неразрывно «замкнуть на себе» два разорванных света — небесный и земной. Но неосуществление желания приводит Юрия Кузнецова к молитве:

Я молюсь за своих и чужих,
Убиенных, и добрых, и злых.

Точно так же молился в 1919 году Максимилиан Волошин («Гражданская война»):

В ревущем пламени и дыме
И всеми силами своими
Молюсь за тех и за других.

«Сталинградские хроники» — написаны лёгкой Ронсаровой строфой. У Пьера Ронсара строфа подобна чистому и голубому небу. Под тяжестью русского смысла она заметно преобразилась и стала подобна грозовому небу.

Любовная лирика представлена не так широко, как гражданская, индивидуально-философская и духовная: «Моя душа была не мной», «Любила другого, а стала моей», «Жена-сомнамбула», «Пыль солнца земля отряхает», «Живой голос», «На закат облака пролетели», «Полотенце», «Хорошо», «Морская русалка» и др. Стихи: «Любила другого, а стала моей», «Живой голос», «Сухой бутон поэта» — дышат любовью и только любовью. Они оторваны от всего обыденного, бытового, житейского, их красота и сила только в том, что они есть, как сама любовь. В стихах: «Жена! А ты предашь меня мгновенно», «Жена-сомнамбула», «Полотенце», «Дни очарования» — поэт раскрывает любовь на бытовом уровне, без излишней «розоватости» и романтичности. Некоторые из них имеют состояние трагическое. В стихотворении «Жена! А ты предашь меня мгновенно» лирический герой Юрия Кузнецова предстаёт беспомощным перед своей лживой женой и скорым арестом… Другие — носят иронический характер («Дни очарования»):