Стихотворения и поэмы

Я в Мавзолей встал в очередь за Лениным, -
Да, я его и со спины узнал.
Вошли мы с ним. Он пред своим успением
Повел плечами. «Холодно!» - Сказал.

Шла очередь, как в те года за хлебушком,
И вышла вся. Закрылся Мавзолей.
- Куда теперь? - спросил его под небушком.
- В народ, - ответил, - к людям, где теплей.

«Я вижу Ленина и Сталина выпукло, во времени», - отмечает Ю. Кузнецов.

С горечью поэт говорит о Доме, о физической и духовной заброшенности России, в которой она находится до сих пор:

Не дом - машина для жилья.
Уходит мать сыра земля
Сырцом на все четыре стороны.
Поля покрыл железный хлам,
И заросла дорога в храм,
Ржа разъедает сердце родины.
Сплошь городская старина
Влачит чужие имена.
Искусства нет - одни новации.
Обезголосел быт отцов.
Молчите, Тряпкин и Рубцов,
Поэты русской резервации.

Кузнецов, не отделяя себя от народа («Мы забыли о самом высоком После стольких утрат и измен»), понимает, сколь велика наша общая вина за то состояние беспамятства, в которое погружена его душа. Поэт с ужасом наблюдает, как русский народ, невозмутимо-равнодушный, «изрядный хозяин двора, Но не державы», сидит сиднем с «головой пустопорожней», «в чем мать родила», -

Потому что когда-то желанья
Обобрали его догола.

Лирический герой Кузнецова одинок, и это не удивительно, ведь «русскому сердцу везде одиноко», но он все-таки пытается пробудить народ от страшного сна, вытащить его из бездны, поднять «душу, не помнящую родства» до осознания высоты национальных идеалов добра, любви и красоты, повторяет великие имена, «забытые землей», отчаянно призывает: «Трудись, душа ты окаянная!» Но, увы, слышит до боли знакомое эхо:

Мне-то что! Сбываю свой крест.
Бог не выдаст, свинья не доест,

«Сон разума» тут же рождает чудовищ:

Я увидел: все древо усеяли бесы
И, кривляясь, галдели про черные мессы.
На ветвях ликовало вселенское зло:
- Наше царство пришло! Наше царство пришло!

«Нас окружают бесы!» - восклицает Кузнецов вслед за Пушкиным и Достоевским и со стоном в груди обращается к народу:

Ни великий покой, ни уют,
Ни высокий совет, ни любовь!
О, народ! Твою землю грызут
Даже те, у кого нет зубов.
И пинают и топчут ее
Даже те, у кого нету ног,
И хватают родное твое
Даже те, у кого нету рук.
А вдали, на краю твоих мук,
То ли дьявол стоит, то ли Бог.

Вспоминается древнее предание, согласно которому русская земля была отдана на испытание дьяволу...

В 90-х годах, говоря словами поэта, «закатилось солнце России», наступила печальная развязка российской истории XX века:

Свет-русалка, ты слушала песни Садко
И на лунное солнце глядела легко.
Испокон с тобой дружат вода и земля,
Мирно дышат зубчатые жабры Кремля,
Твое царство живет крепким задним умом,
Управляется прошлым, как рыба хвостом.
Бьет со дна его чистый прохладный родник...
Но великий ловец ниоткуда возник.
Он явился, как тень из грядущего дня,
И сказал: «Эта тварь не уйдет от меня!»
Ты дремала, не зная о близкой беде.
Он словечко «свобода» подкинул тебе.
Чтобы в тину зазря не забилось оно,
Ты поймала словечко - с крючком заодно.
Острый воздух хватаешь разинутым ртом,
Возмущая все царства могучим хвостом.

(«Ловля русалки»)