Стихотворения и поэмы

В стране чужой, суровой и унылой
Вы проживете, бедные пришельцы,
И с сыновьями здешних женщин
Вы не сойдетесь для веселых игр,
Когда убогая весна настанет.
Но будут и другие среди вас:
В них оживет внезапный гнев пророков
И древней скорби безудержный плач.
Века, века заговорят пред ними,
И сердце детское наполнит ужас.
Их опьянит Божественный восторг
И острой болью жалость их пронзит,
И проклянут они, и умилятся
Над обреченным жить и умереть.
И будет горло, как струна тугая,
Напряжено одним желаньем тука,
И лютнею Давида прозвучит
На языке чужом их грустный голос…

(«О дети народа моего…»)

4. «Под каменным дождем. 1921–1923»

Для Полонской первая половина 1920-х — пора очень трудного быта и ее лучших стихов.

Свой второй сборник, подготовленный в январе 1923 г., она первоначально хотела назвать «Под смертным острием» [38], но книга вышла из печати несколько измененной по составу и с заглавием «Под каменным дождем. 1921–1923».

«Золотая лира оттягивает слабое плечо», — признавалась Полонская в новой книге, которая подтверждала ее репутацию поэта, говорящего о современности своим голосом:

Калеки — ползаем, безрукие — хватаем.
Слепые — слушаем. Убитые — ведем.
Колеблется земля, и дом уже пылает —
Еще глоток воды! — под каменным дождем…

(«Хотя бы нас сожгли и пепел был развеян…»)

Или:

Вижу, по русской земле волочится волчица:
Тощая, с брюхом пустым, с пустыми сосцами…
Рим! Вспоминаю твои известковые стены!

Нет, не волчица Россия, а щенная сука!

След от кровавых сосцов по сожженному полю,
След от кровавых сосцов по сыпучему снегу…
Тем, кто ей смерти искал, усмехнувшись от уха до уха,
Тем показала она превосходный оскал революций.

(«Вижу, по русской земле волочится волчица…»)

(В стихах Полонской тех лет страна была «волчьей» и волчицы бродили по ней на законном основании, потом они уползли куда-то, а в последующих стихах не просматривались…)

В книге «Под каменным дождем» снова было три раздела — теперь обозначенные римскими цифрами. В первом — пятнадцать, условно говоря, гражданских стихотворений. Это не те стихи о современности, что были «Знаменьях», они выражают личное отношение поэта к Революции. В определенном смысле автор статьи 1935 года о стихах Полонской, утверждавший, что «начиная с книги “Под каменным дождем”, в поэзию Е. Полонской входит тема Революции» [39], был прав. Впервые она обращалась к Революции напрямую и обращалась не заискивая (в этом она себе не изменила):

Какая истина в твоей неправде есть?
Пустыня странствия нам суждена какая?
Сквозь мертвые пески, сквозь Голод, Славу, Месть
Придем ли наконец к вратам не тесным рая?..

(«О, Революция, о Книга между книг!..»)

Понимая, что в Книге Революции «слепили кровь и грязь высокие страницы», Полонская призывала читателей:

Прославим же, друзья, бесхитростную рать
Тех, что грудились с Ней и тяжело устали,
И с Марсовых полей уже не могут встать,
Тех, кто убит, и тех, что убивали.

(цикл «Октябрь»)

Эти, звучащие пафосно, но многозначно, строки Полонской цитировал в своей рецензии Давид Выгодский, утверждая, что в них «звучит ее благословение революции, ее ода тому, что свершилось»; говоря о книге в целом, он дал ей точную художественную