Стихотворения и поэмы

Тянулось в жажде к хоботкам
И бабочкам и пятнам,
Обоим память оботкав
Медовым, майным, мятным.

Не ход часов, но звон цепов

С восхода до захода
Вонзался в воздух сном шипов,
Заворожив погоду.

Бывало - нагулявшись всласть,

Закат сдавал цикадам
И звездам и деревьям власть
Над кухнею и садом.

Не тени - балки месяц клал,

А то бывал в отлучке,
И тихо, тихо ночь текла

Трусцой, от тучки к тучке.

Скорей со сна, чем с крыш; скорей

Забывчивый, чем робкий,
Топтался дождик у дверей,
И пахло винной пробкой.

Так пахла пыль. Так пах бурьян.

И, если разобраться,
Так пахли прописи дворян
О равенстве и братстве.

Вводили земство в волостях,

С другими - вы, не так ли?
Дни висли, в кислице блестя,
И винной пробкой пахли.

Гроза моментальная навек

А затем прощалось лето
С полустанком. Снявши шапку,

Сто слепящих фотографий
Ночью снял на память гром.

Мерзла кисть сирени. В это

Время он, нарвав охапку
Молний, с поля ими трафил
Озарить управский дом.

И когда по кровле зданья

Разлилась волна злорадства
И, как уголь по рисунку,
Грянул ливень всем плетнем,

Стал мигать обвал сознанья:

Вот, казалось, озарятся
Даже те углы рассудка,
Где теперь светло, как днем.

Послесловие

Любимая - жуть! Когда любит поэт

Любимая - жуть! Когда любит поэт,
Влюбляется бог неприкаянный.
И хаос опять выползает на свет,
Как во времена ископаемых.
Глаза ему тонны туманов слезят.
Он застлан. Он кажется мамонтом.
Он вышел из моды. Он знает - нельзя:
Прошли времена - и безграмотно.
Он видит, как свадьбы справляют вокруг,
Как спаивают, просыпаются.
Как общелягушечью эту икру
Зовут, обрядив ее, паюсной.
Как жизнь, как жемчужную шутку Ватто,
Умеют обнять табакеркою,
И мстят ему, может быть, только за то,

Что там, где кривят и коверкают,
Где лжет и кадит, ухмыляясь, комфорт,
И трутнями трутся и ползают,
Он вашу сестру, как вакханку с амфор,
Подымет с земли и использует.
И таянье Андов вольет в поцелуй,
И утро в степи, под владычеством
Пылящихся звезд, когда ночь по селу
Белеющим блеяньем тычется.
И всем, чем дышалось оврагам века,
Всей тьмой ботанической ризницы
Пахнет по тифозной тоске тюфяка
И хаосом зарослей брызнется.

Давай ронять слова

Мой друг, ты спросишь, кто велит,

Чтоб жглась юродивого речь?