Читаем Стихотворения и поэмы полностью

Стихотворения и поэмы

Примеч<ание>: Демон, Калиосто и Третий – участники призрачного маскарада, который пронесся по Первой части «Триптиха» – в ночь под Новый год.

* * *

<66> 3 июля (утро). Опять вернулась поэма. Требует второй эпиграф к Первой главке:

Новогодний праздник длится пышно,Влажны стебли новогодних роз…

Требует или восстановить Баратынского у Второй главки:

Ты сладострастней, ты телесней,Живых – блистательная Тень!

Или взять строки 1921:

Пророчишь, горькая, и руки уронила.Прилипла прядь волос к бескровному челу,И улыбаешься…

Эпиграф Второй главки переставить на 4-ую:

Иль того ты видишь у своих колен,Кто для белой смерти твой покинул плен.

Но этого ей мало, требует новой прозы. К Первой главке – что-нибудь в таком роде:

I

Фонтанный Дом. 31 декабря 1940. Старые лондонские часы, которые (пробив по рассеянности 13 раз) остановились ровно 27 лет тому назад, без постороннего вмешательства снова пошли, пробили без четверти полночь (с видом оратора перед началом речи) и снова затикали, чтобы достойно встретить Новый (по их мнению, вероятно, 14-й год). И в эти мгновения автору не то послышалось, не то привиделось все, что за этим следует.

Примечание. Однако по своему английскому происхождению и опять же по рассеянности часы во время [своего] боя [часов] [бормочут] позволили себе пробормотать: «Consecrated candles are burning, I with him who did not returning Meet the year…»[78]

Как будто кто-то к кому-то когда-то возвращался.

Я зажгла заветные свечи,Чтобы этот светился вечер.

А нынешнюю прозу II перенести в «Примечание редактора». (Или наоборот.)

В прозе над Эпилогом надо сделать так: после слов «В Шереметевском Саду цветут липы и поет соловей» надо написать: «Одно окно третьего этажа, перед которым увечный клен,[79] выбито, и за ним зияет черная пустота».

<ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА>
ПРЕДИСЛОВИЕ [О] К ПРИМЕЧАНИЯМ АВТОРА

<67> В отличие от примечаний редактора, которые будут до смешного правдивы, примечания автора не содержат ни одного слова [правды] истины, там будут шутки, умные и глупые, намеки, понятные и непонятные, ничего не доказывающие ссылки на великие имена (Пушкин) и вообще, все что бывает в жизни, главным же образом строфы, не вошедшие в окончательный текст, напр. блуждающая в списке 55 г. строфа:

А за правой стеной, откудаЯ ушла, не дождавшись чуда,В сентябре в зеркальную ночь —Старый друг не спит и бормочет,Что теперь больше счастья хочетПозабыть про царскую дочь.

(И Лерм<овское> прим<ечание>: Едет царевич…) При этих строфах будет написано невесть что…

* * *

<68> Сотрудник [nomina sunt odiosa][80] извлек из «розовой папки» четыре строчки (почерк не Ахматовой) явно не имеющие никакого отношения к «Поэме без героя», и безуспешно старался (см. его доклад. С. X) убедить читателей, что строки:

От меня, как от той графини,Шел по лестнице винтовой,Чтоб увидеть рассветный, синийСмертный час над [страшной] зимней Невой —

должны находиться где-то в тексте, даже как-то связаны с архивной находкой.

* * *

<69> X) СЕДЬМАЯ – Ленинградская симфония Шостаковича.

XI) Недавно в одном из архивов Ленинграда был обнаружен листок, на котором находятся шесть стихотворных строк – по-видимому – это строфа из «Решки». Приводим для полноты и эти довольно бессвязные строки:

Полно мне леднеть от страха,Лучше кликну «Чакону» Баха,А за ней войдет человек…Он не станет мне милым мужем,Но мы с ним такое заслужим,Что смутится двадцатый век.

Говорят, что после этой находки автор попросил прекратить поиски пропущенных кусков поэмы, что и было исполнено.

М. Б. ПРИМЕЧАНИЕ

<70> Героиня Поэмы (Коломбина) вовсе не портрет О.А. Судейкиной. Это скорее портрет эпохи – это 10-ые годы, петербургские и артистические, а так как О.А. была до конца женщиной своего времени, то, вероятно, она все же ближе к Коломбине.

(Остальное в моих записках.)

Такова же Ольга на портретах С. Судейкина (см. Коломбина и Путаница). Говоря языком поэмы, это – тень, получившая отдельное бытие, и за которую уже никто (даже автор) не несет ответственности. Внешне она предельно похожа на Ольгу.