Стихотворения о людях, одиночестве, любви и жизни

— Миссис, о боже, с вами все в порядке? Миссис… Фишер, как вы себя чувствуете? Я сейчас же… я сейчас же вызову полицию, послушайте… Это ненормально! — человек, который только что находился на волоске от убийства собственной жены как будто бы не слышал всего этого и лишь рыдал крокодиловыми слезами.

— Я… я в порядке… Не нужно полицию… — пошатываясь она поднялась, мистер Фолк придерживал ее за локоть. Взгляд этой женщины был направлен в пустоту, она находилась словно под гипнозом, настолько сильно было ее шоковое состояние.

— Хорошо… Но, как это не нужно полицию?!!! Миссис… Фишер! Этот человек хотел убить вас!

— Такого больше не повторится, мистер Фолк. Подумайте, о детях. Не надо полиции. До свидания…

Мистер Фолк покидал соседский дом в состоянии полной подавленности, растерянности и потрясения. Безусловно, ему и прежде, еще в детстве приходилось сталкиваться с подобными сюжетами, и как правило человеком он был довольно отстраненным и холодным, но отчего то только что увиденное им происшествие закралось глубоко в его душу. В его сердце поселилось большое количество вопросов и волнений. Что будет с этими детьми?! Что будет с этой женщиной?! Вдруг, однажды этот пьяница убьет ее?! Или их всех?! Зря! Зря, я не вызвал полицию! В подобных размышлениях он дошел до своего дома. Словно в ожидании наступления крайней неприятных событий, которые как будто бы должны случиться с минуты на минуту, он попробовал вновь усесться в большое кожаное кресло, закурить сигару и продолжить чтение романа, но это ему никак не удавалось. Мягкая прежде обивка, вдруг стала неприятной на ощупь, сигарный дым, такой пряный и успокаивающий, режущим горло, а книга, сюжет которой всего лишь полчаса назад завораживал, неинтересной. Все вокруг стало раздражать мистера Фолка, он был тревожен. Главным его желанием в тот момент было забыть, вычеркнуть из памяти навсегда увиденную им злополучную сцену в доме Фишеров. Заставив себя усидеть на месте ровно, он все таки продолжил чтение, хоть и мысли его были совсем о другом.

«…Бретань в эту весеннюю пору была наполнена цветочными ароматами, дуновениями ветров и дом, за которым он вынужден был присматривать до июля, словно находился в эпицентре романтической атмосферы. Горные склоны, поля, цветущие леса — этот пейзаж виднелся в окошке кабинета, в котором сейчас работал Жан, подсчитывая месячную смету. Раздался стук в дверь и молодой человек произнес:

— Да, да. Войдите. — В комнату вошел слуга, в руках которого было письмо, увидев это, граф сказал:

— Положи на стол. И да… Антуан, передай мадам Буффо, ожидающей меня в малой гостиной, что я прибуду к ней ровно через пять минут.

— Конечно, месье.

Закончив подсчеты, он убрал все бумаги в правый ящик стола и взял в руки, принесенное ему письмо. Осматривая конверт, он увидел имя отправителя — «Анна Десант». Анна?! — раздалось в его мыслях. Он тут же вскрыл конверт и принялся читать, его сердце тревожно забилось:

Месье Арно, я пишу вам тайно, но прошу вас, даже умоляю — не заподозрите меня ни в чем дурном. Конечно, это грешно и неправильно скрывать что-либо от своего законного супруга, но я уверена, что настоящей любви Бог прощает очень многое. Мой дорогой Месье Арно, мою память не покидают многие моменты, проведенные в вашем обществе. Безусловно, я была обязана скрывать свои любые чувственные потуги и возможно, что вы даже никогда и не думали о том, что в моем сердце скрывается нечто подобное и в таком случае это письмо — лишь моя страшно опрометчивая выходка, позорящая всю мою семью и весь мой род, и я заранее прощу у вас прощения, если это так. Но отчего то в моей душе кроется уверенность, что и вы дышите ко мне неровно. На приемах и балах, в гостях у вашей матушки и при встречах вас с моим супругом, я не раз ловила ваш мимолетный, но такой пронзающий взгляд, заставлявший мое сердце биться чаще.

Все эти слова, словно бежали по белому листу бумаги. Почерк был беглым, порою неровным, оттого в какой спешке и в каком волнении это письмо было написано. Жану казалось, что он вот-вот задохнется, его переполняли самые разные чувства — от страха до эйфории, от волнения до радости. Тайна, покрытая покровом недосказанности, вдруг, открылась ему сполна. Прежние грезы, тешащие по ночам, будто бы стали явью, укромные мысли и мечты реализуемыми. Он будто бы в одночасье стал хозяином огромного богатства, возможность распоряжения которым на мгновения показалась ему страшна. Его желания могли оказаться губительными для них обоих, но, тем не менее, отныне он знал, что чувство его любви не одиноко, и это грело его сердце, несмотря на появившийся страх. Отдышавшись в попытках успокоить разволновавшийся ум, он продолжил читать: