Об этой печали, о стареньком,о дальней такой старинеиюньская ночь по кустарникамлепечет на той стороне.Невидная снова, без облика,лепечет об этом — и вотхозяин, хозяин, как облако,как мутная туша плывет.И с ямочкою колено,и желтое темя в поту,и жирные волосы пенойстекают по животу.Опять под сиренями соннымиидет, пригибая одну,гуляет, белея кальсонами,гитару берет за струну.Скорее, скорее — за изгородь,где щелкают соловьи,куда — молодые — за искройлетят доберманы твои.И он в ожидании встречи —и снова летят в забытьепропахшие мускусом плечи,мохнатые ноги ее.Ах… тело изогнуто гордо…Ах… щелкают соловьи…Она приезжает из городана пухлые руки твои.На руки твои — полвосьмого,боками кусты раздвоя,навеки любимая снова,собака борзая твоя.А мне и любить невесело,и баюшки — петь — баю,и мама гитару повесила,последнюю песню мою.И только печально о стареньком,о дальней такой старине,июньская ночь по кустарникамлепечет на той стороне.