Стихотворения. Прощание. Трижды содрогнувшаяся земля

Там, во дворе, мальчишка крикнул вдруг,
И брань — в ответ… Потом звонок трамвая…
Он медлил, плотно рамы закрывая,
В нем отдавался болью каждый звук.
И — газ открыл. Поникла голова.
Все в мире стало так легко и странно.
А у постели из кривого крана
Сочились капельки — едва-едва…
Часы все шли, и стрелка все спешила,
Чтоб дрожь унять, к ладоням он приник,
И словно борода его душила:
Стал тесен, тесен липкий воротник…
А капли все стучали у постели,
Как будто разбудить его хотели.

ТЮРЬМА

Живут не люди в этом доме — годы,
Течет седое время, как река:
Стекаются под каменные своды
В огромное безмолвие века.
Дом высится, суров и неподвижен,
К дождю и солнцу равнодушен он.
Сквозь эти стены из больших булыжин
Не проникает человечий стон.
Неужто вечен сумрачный гранит
И устоят пред бурей камни свода,
Как горный кряж, который мать-природа
От разрушенья бережно хранит?
Становится здесь камнем человек
И остается каменным навек.

СТРАННИК

Не нужно мне ни паспорта, ни виз,
Когда я в ночь из дня перелетаю
Без устали порхаю вверх и вниз, —
С комфортом путешествую всегда я.
Вот пересадка, рано на заре,
И днем дорога ждет меня большая.
Так — я несусь в пленительной игре,
Вокруг себя кружусь, не уставая.
Лечу, хоть вряд ли сдвинется карета,
Сквозь глубину времен. И уж немало
Успел я повидать, — но только жаль:
Как много-много тьмы, как мало света!..
И я плетусь — покорно и устало —
В бесцельный путь, в неведомую даль…

ИДИ ВПЕРЕД!

Иди вперед! Бесстрашно поднимись
Высоко в горы, озирая дали!
Иди вперед и выше, пусть устали
Глаза и ноги, — поднимайся ввысь!
Клеветников угрюмых не страшись, —
Они тебя жестоко оболгали, —
От козней их спасешься ты едва ли,
Которые вокруг тебя сплелись.
Иди вперед, всегда вперед, внимая
Приказу класса, — не сгибайся сам,
Наветов и клевет не принимая:
Пусть труд твой даст ответ клеветникам.
Иди вперед, иди путем бойца,
Иди вперед, не дрогнув до конца.

ПАРТИЯ

Кем был бы я без Партии, один,
Не закаленный в этой строгой школе?
Горластый, бесноватый мещанин,
Терзал бы я себя и в алкоголе
Купался бы, и до таких глубин
Дошел бы я, признаться, в модной роли, —
Певец крушений, катастроф, руин,
Изысканный в своей роскошной боли, —
Что все бы наконец мне надоело:
Мой бесполезный стих, душа и тело, —
И в петлю бы полез я сам со зла.
Я жив, и я иду другой дорогой,
Но от судьбы моей меня спасла
Лишь Партия своею школой строгой.

ТРИ ЭПОХИ