Стихотворения (ПСС-2)

Вселенная замолкла... Величавый,

Один ты жив, наследник нашей славы.

Ты жив!.. Ты жив, и каждый камень твой

Заветное преданье поколений.

Бывало, я у башни угловой

Сижу в тени, и солнца луч осенний

388

Играет с мохом в трещине сырой,

И из гнезда, прикрытого карнизом,

Касатки вылетают, верхом, низом

Кружатся, вьются, чуждые людей.

И я, так полный волею страстей,

Завидовал их жизни безызвестной,

Как упованье вольной поднебесной.

Я не философ - боже сохрани!

И не мечтатель. За полетом пташки

Я не гонюсь, хотя в былые дни

Не вовсе чужд был глупой сей замашки.

Ну, муза, - ну, скорее, - разверни

Запачканный листок свой подорожный!..

Не завирайся, - тут зоил безбожный...

Куда теперь нам ехать из Кремля?

Ворот ведь много, велика земля! Куда?

"На Пресню погоняй, извозчик!"

"Старуха, прочь!.. Сворачивай, разносчик!"

Луна катится в зимних облаках,

Как щит варяжский или сыр голландской.

Сравненье дерзко, но люблю я страх

Все дерзости, по вольности дворянской.

Спокойствия рачитель на часах

У будки пробудился, восклицая:

"Кто едет?"-"Муза!"-"Что за черт!

Какая?" Ответа нет. Но вот уже пруды...

Белеет мост, по сторонам сады

Под инеем пушистым спят унылы;

Луна сребрит железные перилы.

Гуляка праздный, пьяный молодец,

С осанкой важной, в фризовой шинели,

Держась за них, бредет - и вот конец

Перилам. "Все направо!" Заскрипели

Полозья по сугробам, как резец

389

По мрамору... Лачуги, цепью длинной

Мелькая мимо, кланяются чинно...

Вдали мелькнул знакомый огонек...

"Держи к воротам... Стой,-сугроб глубок!.

Пойдем по снегу, муза, только тише

И платье подними как можно выше".

12

Калитка - скрып... Двор темен. По доскам

Идти неловко... Вот насилу сени

И лестница; но снегом по местам

Занесена. Дрожащие ступени

Грозят мгновенно изменить ногам.

Взошли. Толкнули дверь - и свет огарка

Ударил в очи. Толстая кухарка,

Прищурясь, заграждает путь гостям

И вопрошает: "Что угодно вам?"

И, услыхав ответ красноречивый,

Захлопнув дверь, бранится неучтиво...

13

Но, несмотря на это, мы взойдем:

Вы знаете, для музы и поэта,

Как для хромого беса, каждый дом

Имеет вход особый; ни секрета,

Ни запрещенья нет для нас ни в чем...

У столика, в одном углу светлицы,

Сидели две... девицы-не девицы...

Красавицы... названье тут как раз!..

Чем выгодней, узнать прошу я вас

От наших дам, в деревне и столице

Красавицею быть или девицей?

Красавицы сидели за столом,

Раскладывая карты, 'и гадали

О будущем. И ум их видел в нем

Надежды (то, что мы и все видали).

390

Свеча горела трепетным огнем,

И часто, вспыхнув, луч ее мгновенный

Вдруг обливал и потолок и стены.

В углу переднем фольга образов

Тогда меняла тысячу цветов,

И верба, наклоненная над ними,

Блистала вдруг листами золотыми.

15

Одна из них (красавиц) не вполне

Была прекрасна, но зато другая...

О, мы таких видали лишь во сне,

И то заснув - о небесах мечтая!

Слегка головку приклонив к стене

И устремив на столик взор прилежный,

Она сидела несколько небрежно.

В ответ на речь подруги иногда

Из уст ее пустое "нет" иль "да"

Едва скользило, если предсказанья

Премудрой карты стоили вниманья.

Она была затейливо мила,

Как польская затейливая панна;

Но вместе с этим гордый вид чела

Казался ей приличен. Как Сусанна,

Она б на суд неправедный пошла

С лицом холодным и спокойным взором;

Такая смесь не может быть укором.

В том вы должны поверить мне в кредит,

Тем боле что отец ее был жид,

А мать (как помню) полька из-под Праги...

И лжи тут нет, как в том, что мы - варяги

Когда Суворов Прагу осаждал,

Ее отец служил у нас шпионом,

И раз, как он украдкою гулял

В мундире польском вдоль по бастионам,

391

Неловкий выстрел в лоб ему попал.

И многие, вздохнув, сказали: "Жалкой,

Несчастный жид,-он умер не под палкой!

Его жена пять месяцев спустя

Произвела на божий свет дитя,

Хорошенькую Тирзу. Имя это

Дано по воле одного корнета.

18.

Под рубищем простым она росла

В невежестве, как травка полевая

Прохожим не замече.на,-ни зла,

Ни гордой добродетели не зная.

Но час настал - пора любви пришла.

Какой-то смертный ей сказал два слова:

Она в объятья божества земного

Упала; но увы, прошло дней шесть,

Уж полубог успел ей надоесть;

И с этих пор, чтоб избежать ошибки,

Она дарила всем свои улыбки...

19

Мечты любви умчались, как туман.

Свобода стала ей всего дороже.

Обманом сердце платит за обман

(Я так слыхал, и вы слыхали тоже).

В ее лице характер южных стран

Изображался резко. Не наемный

Огонь горел в очах; без цели, томно,

Покрыты светлой влагой, иногда

Они блуждали, как порой звезда

По небесам блуждает, - и, конечно,

Был это знак тоски немой, сердечной.

Безвестная печаль сменялась вдруг

Какою-то веселостью недужной...

(Дай бог, чтоб всех томил такой недуг!)'

392

Волной вставала грудь, и пламень южный

В ланитах рделся, белый полукруг

Зубов жемчужных быстро открывался;

Головка поднималась, развивался

Душистый локон, и на лик младой

Катился, лоснясь, черною струей;

И ножка, разрезвись, не зная плена,

Бесстыдно обнажалась до колена.

2!

Когда шалунья навзничь на кровать,

Шутя, смеясь, роскошно упадала,

Не спорю, мудрено ее понять,

Она сама себя не понимала,

Ей было трудно сердцу приказать,

Как баловню-ребенку. Надо было

Кому-нибудь с неведомою силой

Явиться и приветливой душой

Его согреть... Явился ли герой,