Стихотворения. Рассказы. Малостранские повести

Толпа валит. Не густая, а преднамеренно редкая и потому нескончаемая. Все одеты по-праздничному, все чистые, нарядные. В руках легонькие праздничные тросточки – «шпацирки». Кое у кого на руках, быть может, самых мозолистых, даже кожаные перчатки,- люди не хотят в праздник показывать свои загрубелые ладони.

Толпа валит непрерывно, но особого шума не слышно. Рабочие идут почти молча, так же, как они гурьбой идут вечером с работы: молчаливые, скупые на слова, с решительным лицом,- а сегодня их лица выражают поистине железную решимость! Ты только посмотри – видишь: можно прочесть на лицах эту «примитивную силу». Но при этом ты не ужаснешься. Ты почувствуешь, что силой овладела идея. И вдруг точно чудом ты поймешь нынешний Первомай, вдруг ты увидишь, что вся существовавшая до сих пор общественная и политическая ситуация изменилась сегодня от одного толчка, и изменилась уже не только на сегодня.

Бесконечным потоком толпы валят дальше, спешат на Стрше-лецкий остров, на свой митинг. Они еще некоторое время будут обсуждать свои дела. Прежде всего сокращение рабочего дня. Они догадываются, что если у господа бога обе руки всегда полны работы для них, то ему, конечно, нечем благословить их. Ну, да благословит вас господь бог!

Но улицы, несмотря на митинг на Стршелецком острове, не пустеют. Ни днем, ни вечером. С каждым часом народу становится все больше и больше. Пристойный, бесспорно праздничный вид! Рабочие уже гордо идут со своими женушками по правую руку; на лицах играет довольная, радостная улыбка, она искрится в глазах. И с ними и среди них – остальная Прага, такая же довольная, такая же радостная.

Особенный, совсем особенный день! Право, и природа вокруг подчиняется тем же законам: утром удушливый туман, воздух сумрачный, тяжелый,- потом вдруг проглянуло солнце, и стало так ясно, так светло, так радостно на душе.

Было Первое мая 1890 года.

ПРИМЕЧАНИЯ

Столь же оправданно и закономерно, как о пушкинском этапе в развитии русской литературы, говорить о нерудовском этапе в литературе чешской. В его творчестве с небывалой до тех пор полнотой сконцентрировались основные художественные тенденции эпохи. Нерудовский этап в развитии чешской литературы отмечен напряженными творческими поисками новых путей изображения духовного мира человека и общественных отношений эпохи, утверждением реалистического направления и метода. Перед чешской литературой, получившей в свой актив поэзию, прозу и публицистику Яна Неруды, открылись новые художественные горизонты.

Затруднительно решить, какая из сторон многогранной творческой личности Неруды сыграла большую роль в истории отечественной культуры, где его талант раскрылся особенно органично и полно. Рядовые читатели ценили его прежде всего как журналиста и прозаика, младшие собратья по перу – как главу нового поэтического направления и поэта, позднейшим поколениям творчество писателя открывается во всем его богатстве. «Эпитет «нерудовский» считается в Чехии не только высшей похвалой, которой может удостоиться поэт, но означает также величие мысли и простоту формы и – что еще важнее – безграничную верность своему народу и его национальной культуре»,- писал известный ученый Зденек Неедлы. Так воспринял творчество Неруды и молодой чилийский поэт Нафтали Рикардо Рейес Басуальто, известный всему миру под псевдонимом Пабло Неруды, которым он обязан чешскому поэту прошлого века.

Основная черта его поэзии – сочетание высокого гражданского пафоса и лиризма. Высокие понятия Родины, Народа обретают в стихах Неруды впервые в чешской поэзии личное и даже интимное звучание. Неруда хотел, чтобы в лирику вторгалось историческое ощущение эпохи, чтобы «поэт многосторонне связал свои субъективные переживания с внешним миром», раскрывая в личном, конкретном переживании общечеловеческий душевный опыт. Поэт создавал в своих стихах концепцию нового человека, свободного от оков феодальных пережитков, духовно раскрепощенного, сознательно отдающего свою жизнь на служение гуманным идеалам и не нуждающегося в покровительстве небесных сил. Поэзия Неруды содействовала созданию более свободной поэтической формы; в его гражданской, философской, интимной, пейзажной лирике читатель встретит бесконечное многообразие стихотворных структур, интонационно-стилевых вариаций. Оценивая поэзию Неруды, известный чешский критик Ф.-К. Шальда писал: «Нет ни малейших сомнений в том, что это великий поэт и великая личность, при этом поистине современный и поистине чешский поэт».