Стихотворения том 1 (СИ)

Листья братски по плечу.

Повториться бы влюблённым мне,

Я обнять тебя хочу!..

Глядя под ноги с опаскою –

На колючку бы не встать –

Ты идёшь седою сказкою

У вишнёвого куста.

Тары-бары с трясогузками,

Я тебя за локоток,

Яблоки под нами хрусткие,

Смежил глазки теремок…

«»»»»»»»

Я не люблю отчаянья,

Я не люблю, когда

Плывут глаза печальные

Пластиночками льда

По речке, стылой к осени,

С названием «Прости»,

С береговыми скосами,

Где индевеют косами

Берёзы по пути…

Берёзы!

Вы прорезали

Безгрешием своим

Строку в родной поэзии,

Не превращённой в дым

Настырным извращением

Случайного певца,

Своим прикосновением

Вгоняющего в тление

Надежды и сердца…

Легко, легко увязывать

Берёзы и печаль

Словами-полуспазмами,

Стучащими в причал,

Уже полуразобранный

Гнетущим ноябрём

И с тающим прообразом

Расклёпанного обруча,

Когда не быть вдвоём…

«»»»»»»»»»»»»»»»

Я забуду твои угловатые белые плечи

И морозный рассвет, выдирающийся из окна.

Пресловутая фраза про бал и погасшие свечи

Из ушедших столетий скатились в мои времена.

До свиданья, Любовь! А вернее, прощайте, подруга!

Наше царство распалось на две незнакомых страны, Десять лет кувырком и прямая изогнута в угол, Но метафоры эти, скажу вам, совсем не смешны.

Я слегка порычу, словно волк с перебитою лапой, Может, водкой зальюсь в поездном, так сказать, кабаке

Или ночь пересплю с проводницей, стервозною бабой, Чтобы груди потискать в беспамятной тёплой руке.

Извините, Любовь, многословным мне быть не пристало!

Подхватил чемодан и по лестнице вниз загремел.

Сто шагов до такси, десять лет от тебя до вокзала

И выводит рассвет на стекле ледяном резюме.

Эти пальмы твои, потепление смоет их в жёлоб

Водосточной трубы, поделённой на низ и на верх, Для чего тебе этот сверкающий перистый холод

И лосьонный дурман от снаружи закрывшего дверь?

«»»»»»»»»»»»

Ни на холсте, ни на бумаге плотной

Не нарисуешь предрассветный час,

Когда сентябрь с небрежностью холодной

Раскатывает в озере палас

Сырого цвета с оторочкой чёрной,

С вкраплениями дребезжащих звёзд

И с одинокой уткою, проворно

Спешащей на речной, далёкий плёс.

Сюрреалист этюдник не раскроет

И модернисту тишь не по плечу,

А я в ней положительным героем

Сижу с тобою рядом и молчу.

Молчу о том, как дуб в косоворотке

Идёт к причалу сотню долгих лет,

А ива ждёт, придерживая лодку,

Чтоб плыть вдвоём за призрачный рассвет.

Ты их словами не спугни, не надо,

У них ещё свиданье впереди,

Пусть насладятся нежным переглядом,

Запахивая куртки на груди,

И шаг за шагом, веткою за веткой,

По сантиметру считанному в год,

Возможно, дуб приблизится к соседке,

Как я к тебе, когда пора придёт...

«»»»»»»»»»»»

Гром и молнии ты запомнила,

А мои поцелуи нет!

И зачем напрягал я в комнате

Свой незыблемый авторитет?

И подушку под бок подкладывал,

Чтоб удобнее всё слилось

И дышал беспокойно в пряди я

Светло-русых твоих волос.

Бились в окна чернильно-синие

Тучи мокрого октября,

Пробирался мороз низинами,

Ледяное с водой творя;

Били молнии ярко-жёлтые,

Прошибали дубам кору,

Переломанные, истёртые,

Равнодушные к злу-добру!

Ты плечом пожимаешь сухонько:

Были грозы, а как же, да!

Но любовное аханье-уханье

Растворила в себе вода!

Растворилась и жёлтой пеною

Нам плеснула по дням-годам,

Пресновато-обыкновенная,

Не способная к чудесам!

Королева моя французская

С пасторалью былой в уме,

Я пахал так, как пашут русские,

Эти годы волом в ярме!

Да, без паруса, без романтики,

Без чечёточного «люблю»

Не держа на ладонях фантиком

Лебединую стать твою!

Не метал огневыми стрелами,

А крутил свои жернова

И погоду не переделают

В сердце брошенные слова!

Я упрямей лесного лешего,

Ты живёшь в небывалых снах,

Жизнь царапается в безгрешную

Суть октябрьского окна...

«»»»»»»»»»

Когда затихнет город и луна

По ряду книг пройдётся Геростратом,

Лучами выжигая имена

И спрятанные за картоном даты,

Я разложу перед собой листы

На старый стол, протёртый под локтями,

И расскажу ему, что значишь ты

В случайной переписке между нами.

Он всё поймёт, ему не привыкать

К бесчисленным порезам и проколам,

Ему бумага пух воротника,

Закрывшего следы от произвола

Старинных ручек с кляксой на пере

И от российских шариковых ручек,

Капризных, как туманы на заре,

Сползающие в озеро по круче.

Он всё поймёт, он столько пережил,

Ему бока поджаривали лупой

Два сорванца со стрижкой под ежи

И с масками индейцев Гваделупы.

Его пытали огненным борщом,

Ему пилой пропиливали раны,

Чтоб залепить их мякишем потом

И сверху лить лечебную сметану.

Ах, старый стол из сталинских времён!

Я вытащил тебя из канцелярий,

Ты был, по сути дела, обречён

Гореть в неисторическом пожаре!

Седой завхоз, услышав мой призыв,

Моргнул, и я смотался к магазину,

И ты, ломая весом наши спины,

Пополз в окно под шорохи грозы.

Я не скрываю, кто-то из детей

Был на тебе зачат посерединке

И под тобой стояла без затей

Корзинка с нашим первым буратинкой.

Внимала коммунальная судьба

Покорным стонам или непокорным

И ныла пионерская труба

Перед тобой молоденьким леггорном.

Сегодня внуки строят корабли,

Ракеты строят на дубовой стати,

Столешницу на части разделив

И в караул поставив по солдату.

Плывёт ко мне дымок пороховой,

Бесчисленны бумажные патроны,

А ты, по канцелярски деловой,

Ноль пониманья к этим закидонам…